Ярдах[5] в двухстах от пригорка, где была нора, по краю косогора текла речонка, теперь вздувшаяся от весенних дождей и говорливая. Некоторое время лис бежал вдоль ее русла, то по одному берегу, то по другому, и прыгал среди бешено крутящейся пены, перебираясь с камня на камень, каждую минуту отскакивая в сторону, в густые прибрежные кусты. Таким приемом он хотел запутать свой след, скрыть его как можно надежнее. Потом, решив, что он удалился от логовища вполне достаточно, выбежал на свой прежний след и, пересекая его, умышленно задержался на мгновение: свежий запах должен был теперь наверняка заглушить старый.
Лай и заливистое тявканье раздавались уже совсем близко, где-то рядом. Лис не торопился, он рысцой бежал между негустыми деревьями и оглядывался через плечо, выжидая, что будут делать собаки, напав на его свежий след. Ему не пришлось ждать и минуты. Из зеленеющих зарослей тополя выскочили собаки — они неслись, нагнув головы к земле. Впереди бежал и не смолкая лаял желто-коричневый пес с мощным загривком, висячими ушами и большой вислогубой мордой. Это был гончий-полукровка: его беспородная родительница не смогла вытравить инстинкта, передавшегося от кровного и прекрасно обученного кобеля. Второй пес, несшийся по пятам за первым, не так уж усердно принюхивался к следу; он то и дело возбужденно посматривал по сторонам и от избытка чувств визжал и тявкал. Длинные челюсти и волнистая шерсть этого рослого черно-пегого ублюдка говорили о том, что в жилах его весьма смешанных предков текла струя крови шотландской овчарки.
Достигнув места, где старый лисий след скрещивался с новым, и почуяв свежий, горячий запах, вожатый застопорил бег столь резко, что второй пес почти сшиб его с ног. Через несколько секунд собаки залаяли с удвоенным азартом, сопя и фыркая от острого щекочущего запаха. Потом они сделали круг и понеслись по свежему следу. В следующее мгновение они увидели лиса — он стоял на опушке елового перелеска и, оглядываясь, презрительно смотрел на них. В собачьих голосах зазвучали новые неистовые ноты, псы опрометью бросились к беглецу, готовые тотчас же схватить его. Но белый кончик похожего на пышное перо лисьего хвоста на какую-то долю секунды мелькнул перед их глазами и исчез в сумраке ельника.
Теперь гон был в разгаре, добыча близка, старый след забыт и оставлен). С диким ожесточением, которое все явственнее слышалось в свирепом лае, псы рвались напролом через кустарник, уходя все дальше от бесценной норы на берегу речушки. Уверенный в своей силе и ловкости, старый лис вел их мили