– Никакой он не мой.
– Но вы, может, имя мое упомянете. Так, вскользь. Из чистого любопытства.
– Я этого не сделаю.
– Это будет все равно что убийство, мистер Стейнз. Он спит и видит, как бы свести со мною счеты. Он не успокоится, пока меня не порешит.
– Я умею хранить тайну, – заверил Стейнз. – Я никому не скажу.
– Верю, – кивнул Уэллс. Он протянул руку. – Удачи.
– Да, удачи.
– Может, еще свидимся.
– Может.
Стейнз задержался на ступенях Резервного банка и оставался там еще долго после того, как Кросби Уэллс спустился на улицу. Юноша видел, как тот пробился сквозь толпу к конторе по продаже земельных участков, поднялся на крыльцо, снял шляпу и, не оглянувшись, вошел внутрь. Прошло пятнадцать минут. Опершись локтями о перила, Стейнз наблюдал и ждал.
– Крушение, крушение, крушение на отмели!
– Что за судно? – крикнул юноша, едва глашатай с колокольчиком подошел ближе.
– «Титания», – отозвался глашатай. – Пароход. На мель сел.
Стейнз ни о какой «Титании» в жизни не слышал.
– А откуда он?
– Из Данидина, через Окленд, – отвечал глашатай. Стейнз кивнул – дескать, вопросов больше нет, – и тот зашагал дальше, выкрикивая: – Крушение, крушение, крушение на отмели!
Спустя довольно много времени дверь конторы наконец-то распахнулась и наружу вышли двое: Кросби Уэллс и, по-видимому, агент по продаже, на ходу надевающий пальто. Они постояли на крыльце несколько минут, беседуя промеж себя; но вот раздалось цоканье копыт, из-за угла дома выехал небольшой, запряженный парой лошадей экипажик, притормозил у ступеней – и Уэллс с агентом сели в него. Дверцы захлопнулись, возница прикрикнул на лошадей, и экипажик, погромыхивая, покатил на север.
Акцидентальное достоинство
Глава, в которой двое случайных знакомых воссоединяются, а Эдгар Клинч не слишком этому рад.
Эдгар Клинч оказался замечательным гидом – и заботливым, и дотошным. За время короткой прогулки от набережной Гибсона он неумолчно и в живописных подробностях комментировал все, что встречалось по пути: каждую магазинную витрину, каждый склад, каждого торговца, каждую лошадь, каждую двуколку, каждую наклеенную афишу. Анна отвечала коротко и еле слышно; однако, когда они приблизились к Резервному банку, девушка внезапно перебила его удивленным восклицанием.
– Что такое? – встревожился Клинч.
Там, прислонившись к перилам крыльца, стоял тот самый златокудрый юноша с «Попутного ветра» и глядел на нее, точно так же не веря глазам своим.
– Это вы! – воскликнул он.
– Да, – прошептала Анна. – Да.
– Альбатросы!
– Я помню.
Они застенчиво оглядели друг друга.