— Давай помянем невинноубиенных! Говорят не чокаясь надо… — опрокинула стопочку, то ли водка выдохлась пока стояла, а может просто на нервах не почувствовала, показалось, что водка не обожгла горло совсем.
— А потом мы стали работать уже здесь за Урицком, до Стрельни недалеко, тоже окопы, да блиндажи копаем. Неужто немаков сюда приведут? Это же город почти, туда же трамвай ходит… Да, ладно, не отвечай, откуда тебе то знать! Это я так, злость выпускаю. Вот тут нам, у кого детки малые разрешили по полторы нормы два дня делать, чтобы на день домой отпроситься. Вот я вчера рукавички свои одной кулёме отдала, да под дождь попала и за руками не уследила, по мокрому постёрла всё. Зато как знала, сегодня весь день с вами побуду…
— А папка часто приходит?
— Далеко он теперь, домой не набегаешься, да я и сама ему сказала, чтобы лучше выспался в общежитии при заводе лишний час, чем через весь город бегать… Но он всё равно прибегает, как может…
— А что он рассказывает?
— Да, что он рассказать может… Работает, на фронт попроситься хочет, но его не отпускают, да и он особо не настаивает, нас здесь одних бросать не хочет. Не ругается, что я детей привезла, но молчит, а я то его за столько лет как себя знаю, сама понимаю, что по рукам его связала…
— Мама! Ну, не говори ты так! Он же сам сколько раз говорил, что без нас его только половина будет! Не может он на тебя плохо думать!..
— Ох, доченька! Дура — я, хоть уже умнеть пора. Не послушалась твою бабку Веру, а надо было. Да и когда ты сразу настаивала, как Кондрат сказал, чтобы мы в деревню уезжали, упёрлась, что мамка мне всё скажет, что зазря туда-сюда детей таскала. А как в августе спохватилась, да на вокзал побежала, а уже поздно. Поезда больше половины поотменяли, что паровозов не хватает, а на те, что ещё остались кроме брони мест, почитай, нет совсем, у касс чуть до смертоубийства не доходит за каждый билет, а мне ведь не один нужно. Три дня я туда как на работу ходила, да что толку. Даже к Маше, Сониной маме подходила, говорила, она пробовала разузнать, да сказала, что у них такие строгости ввели, что даже в своём купе взять не может. Соню дочку она к матери в Псков кое-как увезла, а теперь волнуется, что немцы уж слишком прут и не остановят их никак. Батька твой ходил с пароходами пытался договориться, да тоже ничего не вышло. Умные люди сказали, что нужно на попутках, хоть пешком до Лодейного добираться, а там на проходящий пароход проситься, что возьмут, это здесь у нас всё контролируют, а там все же люди русские, помогут и поймут. Но с малыми страшно в дорогу пускаться. Даже не знаю, а ты что посоветуешь? — Мама сидела передо мной внезапно постаревшая и смертельно усталая. И совет ей требовался не словами, пусть даже самыми умными и красивыми, а делами…