— А можно я сейчас заплачу, потому, что я не знаю, как и когда смогу за ними зайти, ведь до осени ещё так много времени. Вот деньги, и я бы хотела из хорошей кожи… — Дядя Ахмет из угла довольно крякнул, и кажется выдохнул задержанное дыхание. А мастер пошёл в дверь за сдачей. Я тем временем обнаружила у стенки внизу у пола зеркало, непривычно, когда зеркало так низко, вот и не видела, я подошла к нему и стала вертеться, разглядывая свои ножки со всех сторон. Вообще, идти в платье и сапожках меня не смущало, ведь в деревне у бабушки я как подросла можно считать всё лето в резиновых сапогах и платье хожу, ну, когда не босиком. А лет до двенадцати всё лето носишься без всякой обуви, и даже сомнений не возникает, что может быть по-другому. Сказать, что я была довольна и радовалась, это не сказать ничего. И то, что подскочила и чмокнула в благодарность дядю Ахмета, это было правильно, и он это тоже оценил и сказал смеясь:
— Не вертись! Если каблуки стопчешь, приходи в любое время и постараюсь прямо с ноги без очереди сделать… И выполняй, всё, что тебе Амаяк советовал, он может лучший мастер в городе. Знала бы ты, кому он только сапоги и ботинки не шил в этой мастерской. Думаю, что ты не пожалеешь. И правильно, что сразу вторые сапоги заказала. Они будут не только для зимы, они на каждый день, а эти выходные, но ты наверно почувствовала уже… Мастера остались вести свои разговоры о работе, о войне. О родных…
Под мышкой у меня завёрнутые в бумагу туфли, а на ногах сапоги-сапожки. Это впервые в моей жизни, когда новую обувь не нужно растаптывать. А если и зимние он такими же уютными сделает, я даже не представляю, как его благодарить…
Кстати, пока еду, сейчас всё равно одна и народа почти нет, устроилась впереди у окошка, можно с Соседом поболтать:
— Сосед! Ты как? Поболтать не хочешь?
— Можно. Ты оценила, какой не простой твой знакомый дядька Ахмет?
— Ну, да, и этого дядю Амаяка знает…
— Да, я не про это, ты слышала, как его называли?
— Ахмет-Хаджи, а он в ответ Амаяк-Джан.
— Джан — просто уважительное обращение у армян, а вот Хаджи, это значит, что наш Ахмет совершил хадж в Мекку.
— А хадж — это что? А Мекка?
— Хадж — это вроде паломничества у мусульман к святым местам связанным с земной жизнью пророка МуххамЕда или МохАмеда, а главная святыня находится в Мекке, где вроде бы его могила, это в Аравийской пустыне в Саудовских Эмиратах.
— Он, что священник? Но он же сапожником работает…
— У мусульман немного другая организация. У нас паломники, которые посетили какую-нибудь лавру или к мощам святым прикоснулись, делают это для себя одного и ничем это внешне не выражается. А вот в исламе, всякий совершивший хадж по всем правилам, как бы приподнимается на ступеньку над остальными и имеет право к имени добавить звание "Ходжа". Так у узбеков был такой народный персонаж, который всячески издевался над местными баями и султанами, но при этом он совершил хадж, и его называли Хаджа Насретдин. Собственно, этот его статус хаджи во многих проделках его спасал, хоть прямо это и не говорится. Я в детстве книжку про него читал, Соловьёва вроде…