— Поедешь с ним, паспорт у него, — исчез за дверью.
Мужик, смерив меня доброжелательным понимающим взглядом, протянул руку.
— Михалычем меня зовут. Велено до места доставить. Трансфер, так сказать, ежели по грамотному. Вон тудой идём, — показал направление новый знакомый, махнув рукой в сторону стоящей невдалеке голубого цвета «Нивы».
— Владимир Григорьевич, — представился я своему новому знакомому.
— Ты, Володьк, рюкзачок свой на заднее сидение брось, в багажник не надо. А то на каждом блокпосту будешь мне тут багажником хлопать, а у меня там замок тугой —, распорядился Михалыч, открывая дверки видавшей виды «пожилой» «Нивы».
Сразу за самой Успенкой мы воткнулись в ещё один «хвост» очереди. На этот раз хоть и выборочно, но машины останавливали и проверяли вооружённые люди. Первый блокпост Донецкой народной республики. У кого просто документы смотрели и пропускали дальше, но были и такие, чьи машины просто выворачивали наизнанку, а их хозяева растеряно стояли рядом, беззвучно открывая рты и нервно жестикулируя. Нашу «Ниву» остановили. К машине подошли двое бойцов, один из них глухо бросил:
— Из машины выходим, документы показываем.
Михалыч достал из внутреннего кармана своей жилетки мой красный российский паспорт, свои синего цвета «корочки» и протянул в открытое окно. А мне, сразу засуетившемуся, спокойно сказал:
— Сиди, Вова, сиди.
Боец на пару секунд открыл «корочки» Михалыча, два раза моргнул, читая, и тут же вернул документы. Потом, молча, кивнул в сторону второго бойца и тот снял стопор с конца шлагбаума. Красно-белая труба тяжело поднялась, поддаваясь противовесам и наш голубой отечественный «проходимец» энергично рванул, согласно указателю, в сторону столицы республики городу Донецку.
— Не волнуйся, Володь. Паспорт отдам, когда все блокпосты проедем, так будет правильно, — закуривая, сказал Михалыч.
— И много их ещё?
— Хватает. ДРГ жить мешают. Это диверсионно-разведывательные группы по-военному. А чего у тебя, Вова, глаза такие красные? Пьющий, что ли? — улыбнулся сквозь прокуренные усы Михалыч.
— Да, нет! — усмехнулся я проницательности своего сопровождающего —, сосед в купе храпел, как вепрь, всю ночь. Да и мысли в голову лезли всякие. Сам понимаешь… не к тёще на блины.
— Понял тебя. Так ты сидушку то откинь и кимарь себе на здоровье. А я, ежели чего, разбужу, — участливо посоветовал Михалыч.
А я так и сделал. Сон был неглубокий. Я бился головой о борт «Нивы» на поворотах, слышал, как негромко матерится Михалыч, объезжая колдобины и жуткие выбоины на асфальте. Даже сон приснился. Снилось мне, будто сижу я за длинным свадебным столом. Оказывается дочка моя — Ксюха, замуж выходит. А одет я в камуфляж и на столе передо мной «калаш» лежит с двумя перемотанными синей изолентой спаренными рожками. А вокруг все в бальных платьях, смокингах. Шикарно всё так, музыка торжественная. Хрустальные бокалы с шампанским поднимают за здоровье молодожёнов. А у меня почему-то в руке кружка эмалированная, а в кружке спирт! Ну, я встаю и ищу глазами молодых. И вижу рядом с моей роднулькой, рядом с кровиночкой моей, стоит какой-то негр и мама её. То есть жена моя бывшая. Отомстила, таки, гадюка. А негр тёщу обнимает, бутерброд с чёрной икрой жрёт и скалится так в мою сторону, сволочь кучерявая! Негр?! А тут кто-то, видно из его родственников, как заорёт: