— Может, пообедаем? Тут Вадик насчёт борща заикался.
При магическом слове «борщ» у меня начинала кружиться голова, как у восьмиклассницы после первого стакана портвейна, а в животе начали толкаться кишки, как у беременного минимум двойней. Таня, Таня, что ты со мной делаешь? Так что «заикание» Вадика было, как нельзя, кстати.
Пока Танюшка натирала пампушки чесночком и резала сало с прослоечкой, мы с Вадиком и Фёдором Михайловичем уединились на скамеечке в палисаднике. Михалыч, вдруг, прекратил улыбаться и со всего маху треснул папкой с моими анализами о стол. Ей Богу, там всё должно было перемешаться!
— Что ж ты, подлец, не предупредил, что ты сердечник, мать твою! — взбеленился Михалыч.
— Да, какой я… с чего ты взял то? — возмутился я.
— С чего взял? Да вот, как-то доктору наук поверил, знаешь ли! Иван Петрович сказал, что у тебя ишемия, что ты в шаге был от инфаркта. В шаге, Вова!
— Ну, знаете… кольнуло пару раз. Подумаешь! А ишемия лечится? — как-то уже обречённо спросил я.
— Разведчик, блин! Снимай камуфляж и чтоб я тебя близко у передовой больше не видел. Твоим командирам всё расскажу, объясню. Если захочешь, заедешь, попрощаешься. Лечиться тебе нужно, Володя. Очень серьёзно лечиться, — постепенно успокаиваясь, закончил Михалыч.
Танюшка позвала к столу. Мужчины пили водку, а мне и Тане налили коньяку. Для расширения больных сосудов.
Послесловие или после борща с пампушками
Перед моим отъездом собрались на базе у комбата Котовского. Я выставлялся по поводу отъезда и награждения. Комбат своё слово сдержал и теперь на левой груди у меня гордо красовался «Георгиевский Крест 4-й степени». Наградили всю нашу разведгруппу:
Дедов Пётр Иванович награждён «Георгиевским крестом 3-й степени».
Кирпич Василий Иванович награждён медалью «За боевые заслуги».
Сотник Юрий Иванович награждён медалью «За боевые заслуги».
Прикалывая к моей груди награду, комбат Котовский негромко, чтобы слышал только я, сказал:
— Честно говоря, писатель, не ожидал и не думал… Рад, что ошибся! Спасибо, что парней спас. Носи с гордостью!
А вот командир разведроты Виталик Кочетков («Морпех»), был другого мнения. Он поднял за меня тост и сказал простыми словами:
— Я верил в тебя, десантура! «Гвардия», она везде «Гвардия»!
Домой не отпускали врачи. Две с половиной недели я провалялся в стационаре под капельницами, подставляя вены и задницу для болючих уколов, пока угроза инфаркта не миновала.
Через месяц, уже в абсолютно мирной Москве, сидя в кожаном кресле своего модного кроссовера, я узнал, что погиб Вася Кирпич. Дед позвонил. Двадцатисемилетний мальчишка, бывший сержант ДПС города Донецка пал смертью храбрых.