Револена, - засмеялась девушка, - Сокращенное, от Революция и Ленин.
Да уж! - покачал головой Виктор, подумав, как должно быть, трудно жить той девушке с таким нелепым именем, - Ничего не скажешь, удружили ей родители.
В этот момент официант подал им тарелки с супом, и разговор их на некоторое время прервался, так как новая знакомая оказалась очень голодна. По крайней мере, то, как она ела, привело Виктору к такому выводу. Она вычерпала всю свою тарелку до последней капли и съела весь свой хлеб, без остатка.
Мне говорили, что в Ленинграде с продуктами лучше, чем у нас, в Таловой, сказала она, покончив с первым. Ведь, мы в Ленинграде?
Виктор утвердительно наклонил голову, почему-то не желая сообщать ей, что это не Ленинград, а Санкт-Петербург.
Татьяна, - спросил он, когда она отложила ложку, - А как ты сюда приехала?
Такой простой вопрос, однако, поставил девушку в затруднительное положение. Несколько раз она открывала рот. Казалось, она хочет что-то объяснить, но всякий раз замолкала, и, наконец, выдавила из себя,
Не знаю.
Теперь уже Виктор недоуменно замолчал, глядя на новую знакомую.
Наконец, он решил зайти с другой стороны,
Хорошо, ты не помнишь, как ты сюда попала, но для чего-то ты хотела пойти в НКВД? Что-то ты им хотела сообщить?
В том то и дело, - заволновалась девушка, - Мне кажется, что я открыла шпионскую организацию, или, во всяком случае, их явку.
Э-э, милая, да у вас шпиономания, - насмешливо протянул Виктор.
Никакая я тебе не милая, - возмутилась девушка, - Просто, нужно всегда быть начеку. Вот и товарищ Сталин так говорит.
Товарищ Сталин давно уже ничего не говорит, - резко оборвал ее Виктор. Но, заметив, как дернулась девушка и отодвинулась от него подальше, он сбавил тон и продолжил уже мягче, - Хорошо, для начала, давай с тобой выясним, какой сейчас год?
Сорок первый, - удивленно ответила Татьяна, но потом запнулась, оглянулась по сторонам и с испугом прошептала, - Или ты хочешь сказать, что это...
Другое время, - договорил за нее Виктор, - Две тысячи восьмой год. И мы с тобой не в Ленинграде, а в Санкт-Петербурге. И товарищ Сталин давно уже помер, и весь вопрос в том, нарочно ты меня дурачишь, или ты, в самом деле, попала к нам из прошлого? Во всяком случае, я не удивлюсь, если ты сейчас засмеешься и скажешь: "Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой".
После этих его слов, наступило долгое молчание. Наблюдая, как осунулось лицо девушки, потемнели ее глаза и нахмурились ее брови, Виктор понял, что она, в самом деле, испытала настоящий шок от его сообщения. Сыграть так она не смогла бы, в этом он был абсолютно уверен. Ее горе было настолько велико и неподдельно, что ему невольно захотелось ее успокоить и приласкать. Но единственно, что он позволил себе сделать, это дружески накрыл ее ладонь своею ладонью и мягко сказал,