Союз всегда вел дела предельно честно, слово свое держал, и можно было не беспокоиться: что обещал – выполнит обязательно. Хоттабыча всегда приглашали в качестве третейского судьи при спорах, с его мнением считались, советы – ценились. И такой удар…
Мамед пришел через полчаса. Шумилов сразу решил, что ничего ему говорить не будет, пусть просто дебет с кредитом сведет. Документы все расскажут. Решил. Но не смог. Не удержался.
– Знаешь, слухи дошли, что у нас наркотики появились. Не знаешь ничего?
– Не слышал. И кто балуется?
– Да откуда ж мне знать-то. На тебя надежда, ты уж постарайся, сынок. Не найдешь ничего – хорошо, но и раскопаешь – тоже хорошо. Сроки не устанавливаю, но не затягивай.
«Сынок» ушел. Хоттабыч облегченно вздохнул: Мамед все как надо сделает. Шумилов даже не догадывался, какую змею он пригрел у себя на груди!
Что поделать, но там, где льется черная кровь, рано или поздно прольется и красная.
* * *
Честное ведение дел – это, конечно, хорошо. Но только для репутации. А ей, как известно, сыт не будешь. А рассуждения о том, что в этом мире деньги не пригодятся, пусть Хоттабыч засунет себе в задницу: деньги никогда лишними не бывают.
Эльчин Мамедов свое место получил вполне заслуженно. Умный, трудолюбивый, преданный без лести. И очень хорошо умеющий прятать свои истинные намерения. Он ни разу не скомпрометировал себя, не выдал ничем свое желание власти и денег. Он ждал. И дождался.
Может, все бы и обошлось, но Мамед сорвался. Надоело ждать, пока старик двинет кони, или совсем выживет из ума. Да и тогда неизвестно, как бы все вышло: за спиной Хоттабыча стояли «баиловцы», кто знает, какие полномочия получили от него эти правдолюбы? И тогда что? Все напрасно?
Тогда Мамед думал, что удача сама приплыла к нему в руки.
Началось все с того, что на острове Жилой решили реанимировать две скважины. Хоттабыч, лично осмотрев место, наложил табу: далеко и затратно. На том, кажется, все и кончилось. Но не для Мамеда. Он нутром почуял: вот он, его шанс. Скважины реанимировали, Хоттабычу об этом, конечно же, не сообщили. Для рядовых работников, не имеющих представления о подковерных играх, скважины качали нефть для нужд Союза, и только несколько человек знали истинное положение дел.
Естественно, о том, чтобы привлечь к охране промысла «баиловцев», не могло быть и речи. А Артем – вот он, в шаговой доступности.
У «артемовцев» был нюх на ведущих нечестную игру. Гнилые люди дурно пахнут, и на этот запах слетаются падальщики. «Артемовцы» сами кинули «черную метку» Мамеду и сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться. Коготок увяз, а потом и сама птичка оказалась с головой в дерьме. Правда, сама она об этом даже не догадывалась. Тандем сложился, и сотрудничество оказалось взаимовыгодным: сладкий и жирный кусок, который артемовцы предложили Мамеду, с лихвой компенсировал плату за оказываемые услуги.