* * *
Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля
– Мочка будет охотиться за нами. Революция будет охотиться за нами. И все чудища Диких Полей тоже будут нас доставать, – перечислял Грабинский, становясь всё более надоедливым по мере того, как у него заканчивались запасы алкоголя в последней бутылке. – Все, весь этот гребаный мир будет охотиться за нами. Мы могли бы посидеть еще день-два в станице. Но нет! Мы плетемся на лошадях, в существовании которых я даже не уверен, потому что их нам дали литературные герои, которые растворяются в тумане. А почему? Не знаю!
Кутшеба никак не комментировал его нытье, довольный тем, что Грабинский решил не оставаться в станице.
– В таких местах не нужно оставаться дольше, чем надо, – пробурчал недовольный Шулер, который не знал о ночных раздумьях инспектора, а потому не видел причин быть с ним помягче.
– А может, надо было? Ты, бог, не мог нам этого наворожить?
– Я не ясновидящий, – буркнул Шулер, и без того злой, потому что Ванда теперь всё чаще ехала рядом с Яшеком, а не рядом с отцом. – Я вижу линии судеб близких людей. Твоя начинает сворачивать на опасные дорожки.
Грабинский выругался и подъехал к Саре, чтобы уговорить ее погадать ему на картах. Он добился от нее только заявления о том, что у нее есть заклятие импотенции, которое она всегда хотела испытать, но пока что никто ее настолько не разозлил.
Яшек разговаривал с каждой птицей в округе, но не для того, чтобы выведать у них информацию, а чтобы покрасоваться перед Вандой. С того момента, как он помог спасти ее, он стал увереннее в себе. Ванда, может, и не засматривалась на него, но позволяла воздействовать на себя магией предназначения.
– Загубит мне дочурку, – бормотал Шулер. – И убить его не могу, потому что она никогда бы мне не простила. Но клянусь тебе, Мирек, я бы с удовольствием свернул ему шею.
– Боишься, что он соблазнит твоего ребенка или богиню?
– Сволочь ты, Мирек.
– Я твой друг. Поэтому говорю искренне.
– Искренне ты мне лучше скажи, что ты всю ночь делал с демоном мести, который должен вгрызаться в твое сердце и душу, чтобы ты не свернул с пути мести. Потому что мне, например, показалось, что вы танцевали. Это что, такой новый ритуал?
Мара молчала. Молчал и Кутшеба.
Они ехали, оживленно переговариваясь, пока Яшек не сообщил, что рассказали ему птицы, эти полезные приятели: много волков бежит по их следу и даже окружают их – медленно, но неумолимо.
– Если мы пришпорим коней, то, может, убежим от них, – предложил он.