– Можем не брать все, – предложил Кутшеба. – Сколько уже набрали?
– Около двухсот килограмм… У меня руки немеют! Ваша очередь!
Они поработали еще пятнадцать минут, и даже Кутшеба признал, что довольно уже искушать судьбу.
– Может, как-нибудь попозже вернемся за остальным. У нас триста килограмм. Это и так целое состояние.
Стоящий у выхода Кунтц восторженно покачал головой. На его лице расцвела злобная улыбка.
– Целое состояние, – согласился он. – А для троих будет больше, чем для десятерых.
– Кунтц? – Гудрич замахнулся лопатой, но не успел нанести гному удар, потому что Дунько неожиданно вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил вору прямо в лицо. Львовянин даже не застонал. Умер сразу.
– Вы, господа, слишком хитрые засранцы! – Кунтц потянулся за мушкетоном, который отложил, пока копал. – Мудрили, мудрили и перемудрили! Держи их на мушке, Дунько. Это хитрецы и убийцы!
– Хочешь убить дракона? – спросил Кутшеба, наблюдая, как гном проверяет оружие, целясь в драконью голову. После секундного замешательства он подошел ближе и стал искать какое-то более чувствительное место.
– Это будет настоящий удар для этого буржуазного, пресыщенного капиталистическим гнильем города, – бормотал он, как довольный кот. – Я бы отрезал голову этой погани, но это слишком хлопотно. А времени нет, совсем нет.
– И что дальше?
– Дальше? Для тебя нет никакого дальше, сукин ты сын. С помощью големов мастера Шимана мы перевезем золото и серебро, и оно послужит благому делу. А вас повесят, если, конечно, жители города вас до этого не четвертуют.
– Думаешь, мы не сдадим тебя?
– Если выживете. А мне какая разница? Так или иначе, вам этого не простят. Вы уже не увидите солнца. А мы будем в безопасности. Товарищи перебросят нас обратно к матушке Революции. Золото будет спрятано… – он помолчал. – Как вы думаете, если я выстрелю ему в ухо, ему разнесет мозги?
– Я думаю, – мягким баритоном ответил ему дракон, – что тебя я, пожалуй, не сожру, чтобы не отравиться.
– Не такой ведь был уговор, – напомнил Кутшеба, а потом подскочил к лестнице, ведущей во внутренний двор Вавеля, пока Дунько не успел прийти в себя и выстрелить.
Первым среагировал гном. Забираясь по каменным скользким ступеням, Кутшеба услышал, как Кунтц испуганно завопил и выстрелил из своего смертоносного, хотя и устаревшего оружия. Дракон зарычал, но в его голосе было больше задора, чем боли. Боль слышалась только в пронзительном вопле Дунько. В свою очередь, Кунтца, судя по долетевшему эху, обуял страх, когда он увидел, что големы внезапно закрыли вход в яму и заблокировали ее снаружи.