Нити слегка подергивались в жидкости. Если приблизить к ним руку, то они постепенно приближались к стенке, собираясь в клубок. Аринэль представил, что эти штуки теперь в его теле и его слегка передернуло.
Комната уже походила на кабинет Цевитоса в Брайбо. По стенам были прикручены полки, на которых стояли разнообразные флаконы. Тот самый стол (прозекторский!), на котором, собственно, Аринэля и привязывали во время операции. Парень рефлекторно потер грудь, вспоминая, как ремни впивались в тело. У окна стоял большой, а точнее длинный стол, заваленный книгами и бумагами. Стул у мастера был забавный, на колесах. Реально, небольшие такие, с ладонь диаметром, железные колеса со спицами. На этом стуле можно было кататься вдоль стола.
- А, ты уже пришел, - произнес мастер, входя в комнату.
Как обычно. Интересно, это такая профдеформация у целителей, не здороваться? Или какой-то обычай?
- Добрый день, мастер, - сказал Аринэль.
Цевитос в ответ покрутил кистью. Ну, и то хлеб.
- Раздевайся пока, - сказал мастер. - Я сейчас.
Он дошел до стола, сел на стул и придвинул к себе какие-то бумаги. Аринэль встал и принялся расстегивать рубашку.
- А мастера Шенфаруса сегодня не будет? - спросил парень.
- Он отбыл в империю, - ответил Цевитос. - Впрочем, тебе не придется скучать в обществе старика.
Аринэль поднял бровь. А целитель дописал что-то, положил лист в один из ящиков стоящей на столе... как это... Этажерка? Секретер? И повернулся к Аринэлю. Тот уже снял рубашку, кинув ее на стул и взялся за штаны. Тут в дверь постучали.
- Молодежь, - вздохнул Цевитос, сокрушенно покачав головой.
Дверь открылась. И Аринэль слегка удивился. Одна за другой в комнату стали входить молодые девушки. Первой шла несколько... крупная. В смысле излишне крепкая. Тьфу! В общем, не тростинка, крепкая такая дама! На ней были серые брюки, из плотной ткани (джинсы чем-то напоминали), явно мужская, линялая или скорее выгоревшая на солнце синяя рубашка, с закатанными до локтей рукавами и заправленная в брюки. Темно, очень темно русые волосы до плеч, причем явно не в прическе, а просто подрезанные (поверьте человеку, которого заставляли ровно подрезать челку старшие сестры!). Несколько тяжелый для женщины подбородок, губы сжаты в линию, нос хоть и довольно крупный, но не рубильник. И при этом высокие скулы и большие глаза. У этой дамы был какой-то свой шарм, своеобразный, не простая «няшность», а что-то вроде холодной уверенной усмешки. Взгляд серых глаз был внимателен и серьезен.