Клюквин любовался несущимися по снегу борзыми. Они грациозно летели едва касаясь белоснежного наста, словно пущенные кем-то рыжие, чёрные и пятнистые стрелы. Надо признать, егеря на заимке своё дело знали – свора работала слаженно, выглядела эффектно. В собачьих движениях угадывался профессионализм, а в глазах – ****ец всему, на что есть охотничья лицензия. Восхитительное было бы зрелище, если бы не одно «но».
Целью борзых являлся сам Клюквин. Потому что Клюквин был зайцем.
Другой бы на его месте уже включил форсаж, хаотично петляя по перелеску. Но Клюквин был необычным зайцем. Он приподнялся на задние лапы и застыл, переводя взгляд с одной собаки на другую. Клюквин искал Тумана.
Говорят, в стрессовой ситуации вся жизнь пробегает за несколько секунд. Если придерживаться этой скорости воспоминаний, Клюквину потребовались бы часы. Фокус в том, что он помнил все свои прошлые жизни. И последние несколько были подчинены единственной цели – стать безумно, непристойно богатым человеком. У Клюквина было очень много денег. Надо было только до них добраться.
Триста лет назад он был пиратом. Будучи шкипером на «Ла Дефансе», он шлялся по Индийскому океану в обнимку с вечно пьяным Левассёром, и к десяти годам пиратского стажа был награждён ранением в глаз от британского гвардейца и сифилисом от портовой шлюхи на Занзибаре. Клюквин уже решил завязать и сдохнуть в нищете, когда им с Левассёром подвернулся чахлое португальское судёнышко, до верху набитое золотыми слитками. Друзья спрятали награбленное на острове, радостно нахуячились, а наутро мудрый Клюквин сдал Левассёра испанским властям, которые быстренько вздёрнули лягушатника на Реюньоне. Клюквин, потирая руки без некоторого количества пальцев, направился за спрятанными сокровищами прямо через шторм. Он храбро хохотал в лицо накатывающимся волнам, пока те не обиделись и не смыли его к ***м собачьим с капитанского мостика. Клюквин ухватился за плавающий обломок брамселя и поблагодарил Господа. Но стая тигровых акул тоже поблагодарила Господа и весело захрустела Клюквиным. Наблюдая, как очередная зубастая тварь смачно пережёвывает его же ногу, Клюквин повторял адрес клада: «Остров Нуси-Бе, северный берег, мангровая роща! Остров Нуси-Бе, северный берег, мангровая…».
Осталось всего ничего. Переродиться, забрать слитки и прожить в шоколаде жизней пятнадцать. Но начались проблемы.
В человеческом обличье он быстро умирал. Сначала в три года от чумы в Аравии, потом в шесть – от оспы в Лондоне, а затем его с****ил тигр прямо из индийской хижины.