– Селиваново.
– Селиваново… Красиво. Оно большое?
– Не, домов 20.
– А что дальше?
– Мелехово.
– А дальше?
– Я откуда знаю.
– Ты никогда нигде не был?!
– Чо я там забыл.
– И это он называет меня овощем… Плесни на тыкву, чо сидишь?
…Дедюка снесло цунами вопросов о его мире. И, хотя комбайнёр на большинство из них отвечал «я откуда знаю?!», рептилоид, подстёгиваемый пестицидом, не унимался. Всё ему было интересно, и тогда на помощь Дедюку пришёл телевизор.
– Во, на этих трёх кнопках все ответы, братан.
Трюк с теликом сработал на какое-то время, но ненадолго.
– Ну ок, я всё знаю про Украину и Сирию. А есть ещё какие-нибудь страны?
– Ну… пиндосы есть. Англичанка. Евреи ещё. Но они везде есть.
– А ещё?
– Да много ещё пидорасов всяких.
– А кто такие пидорасы?
– Да бляяяяя… – устало ответил Дедюк, взирая на снежные заносы. В такие моменты он как никогда ждал весны.
…И она пришла, сдёрнула с колхозного поля белую скатерть, растворила серые тучи в тёплом солнечном свете, вдарила по утренней тиши заливистым щебетанием птиц. Ещё немного, и запыхтит Лёхин землелёт, расправит потускневшие антенны и рванёт вниз – к дому, Машке и Дню Победы над брюквоголовыми…
…Беда пришла, откуда не ждали.
– Дедюк!!!! Дедюююююк!!!
– Яяяяя, аеа ауй яяяя…
– Я умираю, Дедюк!!!
Гвоздь. Он предательски высунулся из дверного косяка и подло царапнул Лёхину цуккини-руку до мякоти, когда тот рыскал в поисках пестицидного порошка.
– Ну и чо ты орёшь? Можно ж подорожником как-то это всё…
– Ты не понимаешь!
Заикаясь, рептилоид поведал Дедюку, что будет дальше. Образовавшаяся гниль быстро сожрёт его руку, потом кабачок, а когда доберётся до тыквы… Лёха заплакал красными помидоровыми слезами. Он больше не увидит жену и дом.
– Ты… ты только не закусывай мной, ладно? Не хочу такой смерти…
– Ладно, не закушу.
Хм, подумал Дедюк. «Не закушу»… Закуска… Это могло стать решением для друга. По крайней мере лучше, чем ничего.
… – Иду, хватит в дверь барабанить! – Бабкина встала с кресла и зашаркала в сени. – Кто там?!
– Дедюк!
– Я уже год не гоню, иди отсюдава!
– Сергевна, открой! И это… ты только не пугайся…
…Через полчаса трясения за плечи и хлестания по морщинистым щекам Бабкина пришла в себя и еще раз уставилась на заплаканного рептилоида. На всякий случай осенила его крестным знамением, для подстраховки. Убедившись, что Лёха не загорелся и не заговорил по-арамейски, она успокоилась и выслушала комбайнёрскую идею. Осмотрела рану и согласилась помочь.
– Сначала стерилизуем банку.
Будучи не понаслышке знаком со всеми видами съедобных закусок, Дедюк знал: солёный огурец хранится дольше свежего. А значит, Лёху можно спасти. Дедюк вызвался ассистировать.