День первый. После полудня
Я вышел за изгородь, за моей спиной более или менее ровной колонной по два в ряд — Бумцырь впереди — выстроилось мое, морально нагруженное, войско. Два часа нагрузки увесистой такой моралью и боевым духом, то есть моими кулаками. И иногда ногами, в некоторых, особо сложных случаях. Пинки достались, в основном, Ревуну, тот еще умник.
Здоровый, размером поболее сотника, но чутка поменьше меня. И тупой. На лидерство он не претендовал, зато желание быть самым сильным у него было неистребимо. От Бумцыря он получал ранее, потому что несмотря на всю его силу, его умений хватает только на то, чтобы грозно реветь, за что и получил имя, и изображать из себя ветряную мельницу. Пришлось преподать урок, а то кривил рожу, вечно с ощутимым промедлением выполняя мои приказы. Прямой удар ногой в живот и коленом в челюсть и в опрос авторитета был решен. Когда же я сказал, что научу его также биться, он стал моим самым ярым последователем. Ведь никто не хотел учить здоровяка драться, не желая плодить себе конкурента, а самому ему что-то выучить не хватило ни умения, ни хладнокровия. Гоблинский берсерк, сплин. Хорошо, что четверка самых мелких гоблинов оказалась сообразительной, думал перевыбрать сотника из них, но заметил, что уважением других бойцов они не пользуются, решил оставить все как есть.
А сейчас я веду свой отряд по каменной дороге, вьющейся из моего поселка. Полотно из плотно уложенных и тесаных булыжников, на удивление, было сделано на славу и идти по нему было одно удовольствие. Пройдя с сотню метров, я остановился.
— Куда ведет эта дорога?
Бумцырь, исполняя роль моего сотника, ответил:
— Если по прям по дороге, то это к Джабассе. Туда две недели топать, если пехом. Эх, а мы к ним раньше ходили. У них «Рынок» есть. Оружие хорошее можно было купить, — с неудовольствием он посмотрел на свою дубину. — Одежка справная есть. А гоблаурма вкусней всех. Но теперь мы к ним не ходим. Доски, руду, железо и камень, это в другую сторону, — и он махнул в сторону простой наезженной колеи.