Что ж, остается вариант прямого вопроса. Придется познакомиться с «умной и красивой, которая может себе позволить не работать». Интересно, как она пишет? А главное — почему! Что за тайные сведения о доме купца Неволина она прячет за пазухой? И зачем ей поющий призрак у Андроникова монастыря?
И Стеша нырнула в бездонное море информации по сказочному принципу трудоголика «найди то, не знаю что». Бывает, что ловишь на эту пустышку крупную рыбу! На этот раз на ресурсе одного из историко-краеведческих сообществ был пойман опус об искомой обители с привидениями. Подписи не было, источник не указан. Но стиль казался узнаваемым. Подлинная история владельцев усадьбы — памятника незабвенной эпохи модерна, кокон судеб-предтечей доневолинского периода. Ведь этот веселый меценат кутил здесь лишь лет десять перед революцией… Стефания не заметила, как увлеклась историей, которая почему-то казалась ей знакомой:
«…5 ноября 1869 года у супругов Эристовых родилась дочь Тамара. После родов здоровье Серафимы до того расстроилось, что по настоятельной рекомендации врачей она с согласия мужа и в сопровождении родителей отправилась лечиться на воды за границу, оставив младенца на попечение родственников супруга. В это время князя Эристова настигли кредиторы, требовавшие оплаты векселей. Положение стало настолько серьезным, что Евгению Григорьевичу пришлось оставить службу и объявить себя несостоятельным должником. Эти потрясения, видимо, сильно пошатнули душевное здоровье князя. Теперь впору было ему самому ехать лечиться на воды, но, увы, материальное положение не позволяло… От отчаяния эмоциональный и порывистый князь решил «оторваться» на ближних. Он решил забрать у Спиридоновых свою дочь и увезти ее в Грузию без ведома жены. На увещевания родственников о том, что этим он, мягко говоря, огорчит Серафиму, Евгений — далее цитата из письма Спиридоновых в императорскую канцелярию:
„…письменно отвечал, что, так как она оставила его в самом безвыходном положении, в которое он попал чрез нее, то, приписывая этот поступок, уничтоживший в нем чувство любви к ней, отсутствию в ней сердца и всякого благородного чувства и объясняя побег ее с ним лишь желанием получить княжеский титул, он не может предоставить ей воспитание дочери, которую намеревался отправить на Кавказ к своей матери“.
Такой вот своеобразный ход мыслей был у князя Эристова. Мол, сама виновата: разболелась назло мне, отправилась прохлаждаться в Баден-Баден, бросила меня на произвол судьбы, а я тут долги расхлебывай, которые, между прочим, из-за нее наделал! Абсурдность претензий венчает брошенный Серафиме упрек в том, что она вышла замуж по расчету, позарившись на титул. К слову сказать, отец Серафимы купец В.Х. Спиридонов, крупный благотворитель и владелец недвижимости и промышленных предприятий, имей он аристократические амбиции, смог бы найти для дочери партию куда более родовитую, чем тифлисские князья. Так что в смятении Евгений Григорьевич обнаруживает, скорее, собственные небезосновательные опасения в том, что в расчете-то подозревают его самого. И, памятуя, что лучшая защита — нападение, он защищается столь нелепым образом».