Нет, поистине, со своим намерением разговаривать с душами ты, Стефания, родилась именно там, где нужно…
Глава 12
Розовый слон в дымовой завесе
Первое, что ее восхитило у Кары, — это шикарный стеллаж, стоящий в тамбуре у входной двери.
— Такую красоту — и за дверь выставлять?! Что тогда у тебя внутри квартиры? — рассмеялась Стеша вместо приветствия.
— Знаешь, этот шкаф — мой крест. Там воспоминания, которые мне тяжело ворошить. Архивы, которые я, скорее всего, никогда не разберу, — вздохнула Кара, но в ее печали, как в пустой копилке, звякнула копеечная надежда.
Почему? Может, Стефании послышался этот робкий проблеск, потому что она-то как раз обожала рыться в чужих, ни к чему не обязывающих завалах. В волнах времени искать янтарные четки бытия. Даже когда Стеша была обязана выткать из подобного хаоса книгу — она обожала этот первый этап погружения, когда ты еще не чувствуешь, что сроки и бесконечные правки и придирки заказчиков сжимают каменную ладонь на горле. Это все потом, а сначала ты ныряешь в океан жизней и наслаждаешься видом диковинных рыб, играешь с дельфинами и разговариваешь с китами.
— Вот этот шкаф — пожалуй, и есть первопричина твоего призрака. Ты выставила прошлое из квартиры. А оно просится назад.
Кара печально улыбнулась и ничего не ответила. На нее не похоже. Стеше стало неловко за свое замечание — и при этом еще любопытнее. Она всегда любила бывать в гостях. Но виной тому не столько общительность, сколько любовь к загадкам чужого жилища. Мы редко задумываемся, из чего складывается атмосфера дома. А ведь это так же интересно, как язык мимики и жестов. Почему в одни дома мы входим — и неосознанно понимаем, что больше сюда не вернемся? А с другими чувствуем, что они нас никогда не отпустят. Где-то нас встречают не слишком приветливо, но дом дает мимолетный знак, что здесь успокоится сердце. А где-то объятия распростерты, но «у них совсем другая игра»… Очень жаль, если из домов исчезнут книги. Ведь по их корешкам мы считываем знаки родства. Особенно — если они нас встречают. И у Кары было именно так — книги в прихожей и коридоре. Книги, много книг. Ряды полок почти упираются в бок холодильнику не первой молодости, а на нем — одинокая старая фотография на магнитах. Необычно. Советская семья на Черном море. Анапа? Конец шестидесятых или начало семидесятых годов. Мама и двое детей. Вроде архетипичная композиция, но большой формат и черно-белая ускользающая красота момента просит задуматься о том, кто подловил эту художественную случайность.
— Это твоя мама и… брат?