— Покажи-ка мне твоих призраков, — усмехнулась Люба. — У тебя, наверное, новый договор с кармой, раз ты вернулся на Родину.
Сергей было вопросительно улыбнулся, мол, ты о чем… А потом понимающе прищурился:
— Ты о Каре? Да говори ей, пожалуйста, только будь готова, что станешь ей врагом. Живой я ей совершенно неинтересен. Мертвый — пожалуй, это слишком для нее. Промежуточное состояние этих двадцати лет — самое то! Можно столько историй навертеть… вызвать такой интерес к интриге!
— Нет, я все же не пойму, что у вас за жестокий клубок отношений в семье?!
— Для этого клубка нужен сторонний распутыватель. Мне она не верит. Думает, я — родительский любимчик, которому все прощалось И что я хочу принизить ее и навесить чужую трагедию. А ведь она действительно проживает чужую жизнь! Жизнь девочки-подростка, умершей в начале 1950-х годов…
— О чем ты? — испугалась Люба.
— Да… ни о чем. Я ж сказал: чтобы пролить свет на эту историю, нужен сталкер. Который влезет в наши семейные дебри и, возможно, сам получит внушительную дозу родовой радиации. Где такого взять?
Люба никак не могла взять в толк, о чем речь. Она пыталась смотреть на портреты начала ХХ века, на лица, которым предстояло стать свидетелями и участниками катастроф этого столетия, но взгляд скользил мимо, в окна с их снежными сумерками. То, что говорил Сергей, она воспринимала осколками чего-то огромного и непостижимого. Имя «Герман» было связано для Любы с несчастьем, с обездоленностью, с напрасными трудами… А оказалось, он дал верный вектор для Сергея. И даже некто из числа потомков… дальше было уже слишком сложно: потомки упомянутых в Германовой книге — тогда, в конце девяностых Люба не считала рукопись книгой, ведь кто только ни заделался писателем! — эти потомки из живописного французского городка под названием Кольмар подкинули русскому гастарбайтеру работенку… То есть практическая денежная польза, которой молится обыватель, нашлась в Германовых апокрифах. Непостижимо…
И, по словам Сергея, именно эта польза — их яблоко раздора с Карой. Она ведь полагает, что наследие Германа — ее законная добыча. Она ведь тоже пыталась ее искать…
— Дело совсем не в добыче! — тихо возразила Люба. — Тебе просто так легче. Прикрыть свой иррациональный страх материальными мотивами. Вроде как они всем понятны. Безумное все-таки у вас семейство… Я, конечно, никогда до конца не пойму, в чем у вас там дело, но зачем ты распространяешь сплетни о том, что Марина — не дочь Шалимова?
— Ромка, как это часто с ним бывает, не дослушал, — не меняя безмятежного тона, ответил Сергей. — Я всего лишь передал то, что говорила мне сама Кара накануне моего отъезда. В тот момент ей хотелось так думать. Что же до страха, то… да, я обхожу стороной людей, которые бесконечно ищут оправу для своей пустоты. Пустота — опасное свойство.