Дом № 11 на Гловер-стрит, что в Боу, на протяжении нескольких дней был местом паломничества. Прежде сонная маленькая улочка теперь гудела с утра до ночи. Со всех концов города сюда стекались люди, чтобы посмотреть на окно спальни покойного с глуповатым выражением ужаса на лице. Тротуар частенько был заполнен по несколько часов кряду. Вскоре бродячие торговцы закусками осознали, что это хорошее место для торговли, а уличные певцы поспешили сюда распевать веселые куплеты о происшествии, хоть они и не могли сказать ничего нового. Жаль, что власти не стали взимать пошлину за проход по улице; впрочем, канцлер казначейства[12] редко пользуется наиболее очевидными способами для погашения национального долга.
В конце концов — как известно, близость порождает пренебрежение — начали появляться шутки о произошедшем. На эту тему высказывались даже юмористические журналы.
Появилась даже поговорка: «Скорее вылетишь в трубу, чем разгадаешь тайну Боу». Некий джентльмен, имя которого мы не будем разглашать, поинтересовался, не объясняется ли тайна Боу выстрелом из лука[13]. Больше смысла было в замечании «Дагонета» о том, что если бы он был одним из тех несчастных присяжных, то он бы дошел до «самоубийства». Юмористы с намеком указывали на подобную ситуацию в «Убийстве на улице Морг» и советовали издателям Эдгара По обратиться в суд с иском о плагиате. «Констант Ридер» решил рассмотреть решение из рассказа По более серьезно в качестве оригинальной идеи произошедшего. Было выдвинуто предположение, что маленькая обезьянка шарманщика могла прихватить бритву своего хозяина, пробраться в комнату через дымоход, попытаться побрить спавшего на кровати человека, а потом вернуться обратно. Эта мысль была воспринята как сенсационное разрешение загадки. Но тут же пришел вагон писем, в которых указывалось, что обезьяна, достаточно маленькая для того, чтобы пробраться по узкому дымоходу, не может быть достаточно сильной для того, чтобы нанести столь глубокую рану. Впрочем, этот факт оспаривался третьим корреспондентом, и разгорелся такой спор о физической силе обезьян, как будто само собой подразумевалось, что именно обезьяна была виновницей трагедии. Но эта версия лопнула, как пузырь, от одного соприкосновения с пером читателя, подписавшегося как «Здравый Смысл». Тот коротко отметил, что ни на полу, ни на белье покойного не было обнаружено никаких следов сажи или крови. Передовица в «Ланцете»[14], посвященная тайне, ожидалась с всеобщим интересом. Там говорилось:
«Мы не можем присоединиться к похвалам, обрушившимся на заключительное слово коронера. Все это лишний раз доказывает, что коронер должен иметь медицинское образование. По всей видимости, он явно недооценил важность показаний медиков. Ему определенно следовало побудить присяжных вынести решение о том, что произошло убийство. Что с того, что он не понимает того, как рана могла быть нанесена кем-то еще? Ведь выяснить, каким образом была нанесена рана — дело полиции. Достаточно того факта, что несчастный молодой человек не мог сам нанести себе подобную рану, а затем найти волю и силы для того, чтобы спрятать орудие и уничтожить все следы, указывающие на то, что он с этой целью подымался с постели».