— Ближе к делу, ближе к делу, — поторопил его министр, нервно протягивая руку к колокольчику на письменном столе.
— Скажем, от такого свидетеля, — невозмутимо продолжал Гродман, — как миссис Драбдамп. Эта почтенная особа не смогла разбудить квартиранта, который намеревался рано встать, несмотря на то, что неоднократно стучалась к нему. Она встревожилась и побежала за помощью — за мной. Я взломал дверь — а как вы думаете, что она ожидала за ней увидеть?
— Мертвого мистера Константа, полагаю, — с удивлением пробормотал министр.
— Точно. Так она его и увидела. Но как вы думаете, в каком состоянии был Артур Констант, когда дверь поддалась моему натиску и распахнулась?
— Неужели он не был мертв? — ахнул министр, его сердце ускоренно забилось.
— Мертв? Такой молодой, здоровый парень! Когда дверь распахнулась, он спал сном праведника. Это был глубокий сон, конечно, очень глубокий, иначе стук в дверь уже давно разбудил бы его. Но за это время фантазия миссис Драбдамп разыгралась, и она представляла себе несчастного квартиранта заснувшего вечным сном, тогда как он спал сном самым обычным.
— Вы хотите сказать, когда вы обнаружили Артура Константа, он был жив?
— Так же жив, как вы сейчас.
Министр замолчал, пытаясь понять положение вещей. Толпа снаружи снова разразилась приветственными криками. Вероятно, это помогало людям скоротать время.
— Но когда же он был убит?
— Сразу же после этого.
— Кем?
— Это, уж простите меня, не слишком умный вопрос. Наука и здравый смысл тут заодно: в таких случаях следует использовать метод исключения. Это должна быть либо миссис Драбдамп, либо я сам.
— Вы хотите сказать, что миссис Драбдамп…?!
— Бедная миссис Драбдамп! Она не заслуживает такого осуждения от министра внутренних дел! Как вы могли подумать такое о добропорядочной женщине!
— Так это были вы!
— Успокойтесь, мой дорогой министр. Нет причин для волнения. Это был всего лишь однократный эксперимент, и я намерен на этом остановиться.
Шум снаружи становился все громче.
— Троекратное ура мистеру Гродману! Гип-гип-ура! — доносилось до их ушей.
Мертвенно-бледный и крайне взволнованный министр коснулся звонка. Появился его секретарь. Он взглянул на лицо встревоженное лицо министра, подавляя удивление.
— Благодарю, что вызвали своего секретаря, — сказал Гродман. — Я как раз собирался попросить вас об этом, чтобы воспользоваться его услугами. Я полагаю, он может стенографировать.
Министр безмолвно кивнул.
— Очень хорошо. Я намерен сделать заявление, которое должно стать приложением к двадцать пятому — юбилейному, в некотором роде — изданию моей книги «Преступники, которых я поймал». Дензил Кантеркот, который согласно написанному мной сегодня завещанию станет моим литературным душеприказчиком, должен будет обработать его, придав ему литературные и драматические штрихи в том же стиле, в каком написаны прочие главы книги. Я совершенно уверен, что он сможет сделать это как должно — он так же хорош как литератор, насколько вы, сэр, хороши как юрист. Я уверен, что у него получится довести стиль других глав до совершенства.