Что же стало ее причиной? Что могло оборвать жизнь этого сильного здорового человека? Доктор Харпер не мог найти никакого возможного ответа и был рад услышать голос Фердинанда, объявившего о прибытии доктора Марсдена. Вместе они провели консилиум.
Новоприбывший был так же озадачен, как и коллега, и оба были удивлены.
— Конечно, вскрытие, — в конце концов, заключил Марсден. — Вдова должна согласиться. Почему она так сильно возражает?
— Я не знаю других причин, кроме естественных чувств, которые обычно испытывают члены семьи при аутопсии. Я не сомневаюсь, что она согласится, услышав ваше мнение.
Юнис Эмбери согласилась, но только после того, как доктор Марсден настоял на необходимости вскрытия. Но сперва она пришла в ярость, так что доселе незнакомый с ней доктор Марсден пришел в удивление от такой вспышки гнева. И если бы не пришел Мейсон Эллиот, она бы еще долго сопротивлялась.
Сперва Эллиот позвонил, чтобы уточнить у Эмбери какой-то вопрос, и эмоциональный, но бессвязный ответ Фердинанда быстро заставил Эллиота направиться прямиком к ним домой.
— Что происходит, Юнис? — спросил тот, едва переступив порог и увидев яростную ссору с врачами. — Позволь мне помочь хотя бы советом. Бедное дитя, ты должна немедленно отправиться в кровать.
Его добрый, но уверенный голос успокоил ее, и она жалобно взглянула на него, простонав:
— Не позволяй им сделать это, они не должны этого делать.
— Что делать? — Эллиот обернулся к врачам и вскоре услышал всю эту странную историю.
— Конечно, нужно вскрытие! — заключил он. — Это единственное, что можно предпринять. Тише, Юнис, не возражай больше. Это совершенно необходимо. Дай согласие.
Юнис Эмбери, почти что загипнотизированная накинувшимися советчиками, дала свое согласие, и двое врачей ушли.
— Расскажи мне обо всем, — начал было Эллиот, но, заметив, как слаба и расстроена Юнис, он быстро добавил: — Нет, не сейчас. Иди, приляг. А где мисс Эймс?
— Здесь, — тетушка Эбби высунулась из своей комнаты. — Да, Юнис, иди и приляг. Мэгги закончила убирать в наших комнатах, и твоя постель в порядке. Иди, дорогое дитя.
— Я не хочу, — глаза Юнис блестели, а зрачки — расширились. — Я не из тех женщин, которым требуется «прилечь»! Лучше я поговорю. Мейсон, что случилось с Сэнфордом?
— Юнис, я не знаю. Это что-то странное, я о подобном не слышал. Если ты на самом деле хочешь поговорить, то расскажи, что произошло прошлой ночью. Вы поссорились?
— Да, мы поссорились, — Юнис выглядела скорее дерзкой, чем раскаивающейся. — Но это ничего не значит! То есть, я хочу сказать, что мы ссорились не так сильно, чтобы у Сэнфорд случился разрыв кровеносных сосудов или что-то в этом роде!