Она вскочила, грациозно взмахнув меховым палантином, и, вынув крошечное зеркало и помаду, принялась красить и без того алые губы.
— Нет, нет! — запричитала Юнис. — Фифи, не уходи, я сама не знаю, что чувствую! Скажу прямо, видишь ли, наше знакомство создавало… проблемы между мной и Сэном.
— Я думала, что это все из-за его всем известной скупости.
— Он не был жадным! Хоть он и не давал мне денег, но во всех других отношениях он был щедр. И вот поэтому…
— Поэтому ты пришла в мой «игорный дом», чтобы попытаться сорвать банк! Я знаю. Но, Юнис, послушай, тебе нужно решить: или ты со мной, или против меня, а не метаться из огня да в полымя! Ты или дружишь с Фифи Дэстерней, или враждуешь!
— Что ты имеешь в виду?
— То, что только что сказала. Я симпатизирую тебе, как всегда симпатизировала. Так оставайся со мной, и я буду с тобой.
— Как?
— Думаешь, я не могу, но ошибаешься! Увалень-полицейский говорил со мной…
— Шейн?
— Он самый. Он выпытывал у меня, смотрели ли мы «Гамлета», обсуждали ли сцену отравления и так далее, и тому подобное. Короче говоря, твоя жизнь была в моих руках!
Фифи драматично взмахнула изящной рукой. Она все еще стояла, белый меховой шарф свисал с плеча, а маленький красный тюрбан съехал набекрень, и она решительно топнула ножкой по полу.
— Да, мэм, в моих руках, в моих! Если бы все, что мы говорили об отравлении в «Гамлете», дошло до его ушей… Юнис Эмбери, ты знаешь, о чем мы говорили: мы обсуждали невозможность выяснить, что произошло именно убийство… Ты знаешь, что если бы я посвятила Шейна в наши разговоры, то жизнь мадам Эмбери не стоила бы ни цента!
Фифи щелкнула пальцами, и резкий звук пронесся прямо в мозг Юнис, у которой вырвалось испуганное «Ох!».
— Да, мэм, ох! Ты на краю, и не можешь отрицать это! Шейн приходил ко мне три раза. В последний раз я едва не рассказала ему все, ведь до сегодняшнего дня ты не хотела меня видеть. И вот сегодня я предоставляю тебе решать, хочешь ли ты видеть во мне друга или врага?
Голубые глаза Фифи сверкнули, алые губы вытянулись в линию, а маленькое личико напоминало гримасу злобного призрака. Застывшая, Юнис изумленно глядела на нее. Высокая, статная, прекрасная, она возвышалась над гостьей, пренебрежительно взирая на нее сверху вниз.
Глаза Юнис были яростными, но не блестящими, отчаянными, но не дерзкими — она напоминала громадную тигрицу, прикидывающую, что делать с небольшим, но хитрым хорьком.
— Это сделка? — едко вопрошала она. — Покупаешь мою дружбу? Знаю я тебя, Фифи Дэстерней! Ты — змея, затаившаяся в траве!
Фифи, сжав руки в кулачки, прошипела: