Я посмотрела на девушку, стоящую на коленях в паре шагов от меня. Сначала ее темно-серые крылья лежали возле нее, но пока я молчала в раздумьях, они медленно, но верно подбирались к хозяйке и затем укрыли ее, утешая после удара очередных не сбывшихся надежд. Нет, не важно, что скажет Арэнк и остальные родственнички. Не важно, что будет дальше, но лишить живое существо последней надежды и разрушить мечту я не могу, не хочу, не буду. Мысленно иронично посмеялась над собой, а вслух сказала уверенно и твердо:
— Личная помощница мне все равно нужна. А зависимая от моей магии девушка, к тому же знающая дворец и… — «пристрастия мужа» решила все-таки не озвучивать, дабы не шокировать народ, — …порядки в шаазате, мне пригодится. Так, все, надо бежать на занятия, а то меня Амила за опоздание убьет…
Я махнула рукой ошеломленной и, видимо, до конца не поверившей, что осталась серокрылой, Деларии и рванула к своим покоям. Сбегать от проблем — это, конечно, по-детски, но порой очень удобно таким способом решать сложные вопросы или убегать от них.
Эх, если бы я знала, куда неслась, не торопилась бы. Алел Амиле доложил об инциденте сразу. В итоге она попросила мастера Фэя — солидного, пожилого леара, о возрасте которого мне было даже страшно думать, увидев его морщины, — ненадолго оставить нас. Потом свекровь орала на меня, захлебываясь в своем праведном гневе, де я украла капельку силы не у себя, а всего рода! У своих потомков до двадцатого колена и вообще я… не хорошая, не достойная… не… и так далее.
Запрет Йелли упоминать «подкидыша Язы» она не нарушила, ни в коем случае, зато знает множество более вежливых, но весьма двусмысленных эпитетов.
До самого ужина я под бдительным оком Снежной Королевы Амилы внимала шаа Фэю, молча и с большим вниманием. Чтобы даже случайным жестом не напомнить ей о своем существовании и великом грехе перед родом и шаазатом. Что ждет Деларию — бывшую любовницу ее сына — думать не стала. Выживет — хорошо; нет — помолюсь ларам, испросив у них прощения за грехи и глупость. За нас обеих!
Час работы с магией дался мне тяжело: все время чувствовала, что ведьма-свекровь не только мечтает, но и собирается меня убить. Она это наглядно продемонстрировала, заставив отразить хлесткий удар голубой плетью, которой утром секла оскорбившую меня портниху. Сначала я плохо сработала — пришлось с подвыванием лечить побои изморозью. Зато потом я крутилась ужом и совсем скоро сама вызвала это оружие. Амила, зараза редкостная, улыбалась с видом маньяка, узревшего жертву своей мечты.