Шаэр искренне улыбнулся нам с Йелли и родителям:
— Моя благодарность неизмерима! Я запомню и верну этот долг!
— Больше на наши балы к себе не приглашай и сочтемся! — мрачно произнес Ниол.
— Я же по дружбе, Ниол, — демонстративно обиделся шаэр на моего свекра.
— А Блак у моего сына ты тоже по нашей старой дружбе отобрал? — тоже «обиделся» Ниол.
Несомненно, этих двоих связывают приятельские отношения. Но вот зря он про Блак напомнил — шаеру словно на открытую рану соли насыпали, он грозно вскинулся:
— Знаешь что, вы с Йелли меня провели с этим Блаком! И после этого ты…
Так, не зря свекор вспомнил, а весьма своевременно, потому что мимо Яхто Иси пролетел озабоченный делами по восстановлению дворца призрак. Голос хозяина дома сразу потеплел:
— Ладно, забыли… друг другу.
После примирения заклятых друзей, мы, замученные, вымотанные и все-таки довольные тем, что все закончилось гораздо лучше, чем могло бы, полетели домой. Я — на руках у Йелли, крепко-крепко прижавшего меня к груди. Одним глазом наблюдая из-за его плеча за круговоротом из слуг, теней-охранников, гостей, рабочих возле по-прежнему сверкающего в лучах Моики Кристального дворца — оплота Леарата.
— Ты могла ошибиться, тогда призраки забрали бы всю твою кровь и душу! — глухо шепнул мне на ухо самый лучший в мире мужчина. — Никогда, слышишь, никогда больше не рискуй собой!
— Мы же связаны, — удивилась я. — Погибнешь ты, скорее всего, умру и я. Ты сам, между прочим, не стоял там сторонке…
— Если тебя не станет, я — умру, потому что моя сила привязана к твоей. А ты — нет, потому что женщина — половинка, оставшаяся без истинной пары, самодостаточна. Если и умирает, то от горя. Тебе это не грозит.
Вот и ответ, почему Амила раздражалась, когда мне нахваливали других наследников: если вычеркнуть из нашей пары Йелли, я вновь стану свободной сильной шаазой. Я подняла голову, чтобы взглянуть слишком рациональному мужу в глаза. И тихо, с горечью спросила:
— Ты уверен, Йелли?
— Разве это не так? — глухо спросил он.
— Нет, — без пояснений и прочей чепухи отрезала я, отворачиваясь.
Руки Йелли перестали походить на стальные канаты. Теперь он обнимал меня с нежностью. Во всяком случае я верила в нее, ощущала. Для первого шага к пониманию и сближению и этого достаточно. Пока.
— Что-то ты бледненькая какая-то? — озабоченно заметила Амила, летевшая рядом и конечно же все слышавшая и видевшая.
Я на волне великосветского приема показательно надменно заявила:
— Это у нас в роду такой признак героизма!
Йелли, наверняка вспомнив все свойственные мне «признаки», рассмеялся.