Пройти мимо места происшествия было сложно. Там уже суетились городовые, держа на расстоянии группу поздних зевак и описывая место происшествия.
– Тайная канцелярия! – выкрикнул я, проскочив мимо одетого в серую шинель городового, который хотел преградить нам путь.
– Ужас, – выдохнула Ольга, когда мы подошли ближе.
– А вот и хоррор начался, – буркнул за спиной Никитин, шмыгнув носом.
Я кивнул, переводя дыхание и начиная рассматривать то, что случилось. Анны видно не было, и от этого на душе стало легче. Да, у меня душа сшита колдовскими нитками из черно-белых кусков, но она болела и переживала за члена команды.
К нам подошёл поручик, и вспомнилось, что раньше его видел. Кажется, он из уголовного сыска.
– Здравствуйте. Полное дерьмо, – с порога начал он. – Тут какой-то потрошитель поработал. Вон тому оторвали руку. А тому вывернули голову как у совы. На горле есть отпечатки пальцев. У убийцы силища такая, что кадык сломан.
– А девушки никакой не было? – осторожно спросил я, разглядывая размазанный по мостовой тортик.
На него кто-то наступил, оставив отпечаток сапога. А ещё к нему тянулась тонкая струйка крови, нашедшая свой путь к сладкому между втоптанными в землю камнями.
– Нет, – неуверенно пожал плечами сыщик. – Вечером много кого ходит, но не видели. Тут на шум почти сразу сбежались. Но может, боятся. Расспросы вести надо.
Мы ещё немного постояли, разглядывая мертвецов. Было в произошедшем что-то жуткое, нечеловеческое, особенно странно и неуместно выглядел тортик, залитый кровью. Ольга постоянно прижимала ко рту платок и старалась держаться так, чтоб между трупами и ней был я. Да и вообще, обилие попаданцев в последнее время, особенно ненормальных, превосходило все мыслимые пределы. Даже в столице пробои случались раз в две недели, а тут вал какой-то.
– Евгений Тимофеевич?! – раздался сзади знакомый голос, и мы с Ольгой разом обернулись.
На дорожке парка стояла целая и невредимая Аннушка. Она прижимала руки к груди, а городовой из оцепления придерживал ее ладонью, чтоб не пустить к месту происшествия.
– Анна! – воскликнула Оля, помахав рукой, – Ну, слава богу! Мы уже обыскались.
Городовой, видя, что мы знакомы, пропустил девушку, и та мелким шажками побежала к нам.
Я расслабленно выдохнул и закрыл глаза. Так уж устроен человек, что на одну и ту же ситуацию он может глядеть с разных сторон. Трупы – плохо. Это горе и беда. Но если среди них не нашёл тело близкого человека, то это становится счастьем. Я глубоко вдохнул, а потом услышал возглас «Ой», шум падения тела, смешанный с влажным шлепком и голос Ольги.