***
– Наступает минута прощания,
Ты глядишь мне тревожно в глаза,
И ловлю я родное дыхание,
А вдали уже дышит гроза[4]…
Напевал Прахин, завязывая перед зеркалом галстук. Сумрачность настроения подчёркивала не только песня военных лет, но и многочисленные порезы, оставшиеся после бритья и заклеенные кусочками газеты.
– Стоило огород городить, такую комбинацию с уголовниками проворачивать. Многоходовачка какая… и всё зря! Всё! Блядь чёртова…
Оставшаяся вдовой Мильда Драуле, погоревав немного, успокоилась в объятиях… Кирова. Партийного функционера хватало на горячо любимую супругу и на любовницу.
Внешне ничего не поменялось и латышка по прежнему жила по тому же адресу, в той же трёхкомнатной кооперативной квартире, что и раньше. Всё так же ходила на работу в Смольный, и глава Ленинграда вроде бы не выделял её среди прочих работниц… вроде бы.
Попаданец, по служебной необходимости близкий к Кирову и отслеживавший судьбу желанной женщины, знал ситуацию досконально. К сожалению.
Роман разворачивался стремительно, но неожиданно серьёзно. У Максима сложилось впечатление, что любовники вроде как принюхивались друг к другу загодя, а смерть Николаева только ускорила неминуемое.
Всё походило на то, что Киров просто начнёт жить на две семьи – случай не самый редкий в среде партийных работников. Такое не приветствовалось, но (пока что!) не слишком-то и осуждалось.
– Блядский дождь, – ругнулся Прахин, выглянув из подъезда, – один к одному всё!
– И не говори! – Охотно подхватил тему дворник, пыхтящий цыгаркой, стоя под навесом у колонны, – сколько живу в Питербурхе, столько о погоде и плюваюсь! Хороший город, хорошие люди, но дожжи энти! Тьфу, а не погода!
Лёгкая фамильярность дворника по нынешним временам приветствуется. Дескать, не стоит ответственным работникам слишком уж отдаляться от народа. Да и дворник этот – человек заслуженный, воевал в Первой Конной! Недолго и не очень-то результативно, но сам факт!
– Да уж, – согласно вздохнул Макс и выскочил на улицу, не желая ввязываться в беседу. Служебный автомобиль сам вчера отправил привезти на базу кое-какой груз, так что ножками, ножками…
– Хоть что-то в тему, – буркнул он себе под нос, завидев удалявшийся от остановки трамвай. Споро догнав неторопливо плетущий транспорт, вскочил на подножку и заплатил кондуктору.
– Мироныч у себя?
– У себя, у себя, – зевнув, ответил дежурный, поглядывая на висящие на стене часы, – не уходил со вчерашнего вечера. Ты погодь, он может спит ещё. Я звякну ему, чтоб не тревожить лишний раз, а то вдруг спит ещё, неодетый?