Делай что-нибудь.
А однажды вечером я случайно подслушал, как один друг сестры рассказывает ей про психиатрическую амбулаторию в госпитале Mount Sinai на Манхэттене. Вот это вот уже что-то конкретное. Место, куда можно пойти. Название и адрес у меня есть, я посмотрел телефон в справочнике. Дождался дня, когда никого дома не было, позвонил и записался.
В назначенный день я ехал в клинику на метро с пересадкой и на автобусе. Вошел, одинокий, сказал: «Мне нужна помощь». Попросили расписаться. К счастью, согласия родителей не понадобилось. Стоил прием всего три доллара.
Меня отвели к врачу — настоящему, в белом халате поверх обычной одежды. Я про терапию ничего не знал, просто надеялся, что сейчас меня научат жить как надо. К моему удивлению, наша первая беседа состояла сплошь из вопросов врача, а не ответов. Как будто местами поменялись. Я хотел, чтобы доктор сказал мне, что делать, а он, в общем, мои же вопросы мне и задавал. Должно было пройти какое-то время, прежде чем я понял, что это-то и есть основа терапии, суть которой совсем не в том, чтобы кто-то взял тебя за ручку и повел по жизни.
Доктор этот, человек мне совершенно незнакомый, пока я говорил, хмурил брови, глядя в сторону.
Я псих в его глазах?
После этого первого сеанса я не понимал, какая мне от этого польза. Но решил попробовать еще раз. Чего бы оно ни стоило.
Закатай рукава.
Но все же в следующий свой визит я попросился к другому доктору. К счастью, мне пошли навстречу. Другого доктора звали Джесс Хилсен, и его я не стеснялся. Он не смотрел на меня как на психа и очень быстро внушил мне, что мое отношение «весь мир — нормальные люди, один я такой» не имеет ничего общего с истиной. И у других людей проблем выше крыши. В этом я не одинок. Я не один из миллиона, у которого мир рушится, кто чувствует, что сейчас взорвется. Слава тебе, Господи. Это уже прогресс.
Я все еще жаждал поддержки и ободрения дома, так что рассказал отцу, что начал ходить к психотерапевту. Отец к этому отнесся не очень хорошо. Нахмурился: «Да ты просто хочешь быть другим, отличаться от всех».
А потом он вообще разозлился, крикнул: «Ты чо, думаешь, у тебя у одного проблемы?»
Да нет, я знал, что не у меня у одного. Вот у сестры проблемы, например. Подозреваю, что и у отца тоже, хотя кто знает, о чем он там говорил в тот вечер, когда просил у меня прощения. Но я не собирался пасть жертвой моих проблем или сдаться им. Я собирался разобраться с ними. Я настроился на борьбу.
Я начал ходить на прием к доктору Хилсену каждую среду после школы. Я заходил в гастроном у госпиталя, покупал там сэндвич с индейкой и русской приправой («русский соус», обычно в его составе майонез, кетчуп и корнишоны.