— Андрей Евгеньевич, пока я хозяин на пассажире, следовательно, отвечаю за каждого пассажира и не собираюсь еще раз рисковать из-за нашего, одержимого манией величия, корейца. А на твои слова скажу, был бы кто другой, я бы с ним вообще не разговаривал, и я не беру на борт кого попало, а, согласно контракта, перевожу рыбаков и моряков.
— А Пегай, кто по — твоему, — закричал в эфир сорвавшимся голосом Фисталов.
— По-моему он просто начальник экспедиции и я его с удовольствием приму на борт в точке, которая удобна мне для работы. Так что сообщи ему об этом и еще, что я простою здесь еще сутки, если великий начальник пожелает, то времени у него достаточно, а, ежели что, и до Магадана может добраться и оттуда со всеми удобствами долететь да Владивостока за пару часов. Кстати, он может подождать «Карское море», Калугин дней через десять, на обратном пути его и заберет.
— Ну, смотри, Игорь, у тебя могут быть большие неприятности, у Пегая большие связи в министерстве, да и в нашем управлении.
— Брось, Евгеньич, ты меня знаешь, в шестерках никогда не бегал, перед начальством не прогибался, у меня и так за этот рейс столько грехов — десять раз хватит уволить. Ты лучше пришли мотобот со своими людьми, я для успокоения души припас для твоих бессменных начальников экспедиций пару ящиков «минералки».
— Как знаешь, а вот за «минералку» спасибо, от всего нашего штаба братва тебе поклон шлет. Вон, народ только услышал, враз повеселел, чай праздник революционный надвигается, треба помянуть жертв Великого Октября.
* * *
Игорь накинул «аляску» и спустился по трапу в фойе, переполненное людьми. Словно из-под земли появился пассажирский. Его лицо слегка припухло от бессонной ночи, в глазах все еще мелькало тревожными искорками чувство настороженности и напряжения.
— Люди готовы, Игорь Львович, ждем вашей команды, первый мотобот уже под бортом.
— Какие они скорые, — Игорь открыл массивную дверь, ведущую к трапу, и взглянул вниз, где покачивался изъеденный солью и пропитанный потом сотен рыбацких путин, десятиметровый мотобот с десятком людей на банках, ежившихся от пронзительного ветра, несущего холодные массы ледяного воздуха с арктического материка.
— Майна трап, — скомандовал Смагин, чего людей морозить, — он дружелюбно улыбнулся незнакомой черноглазой девушке с большим кожаным чемоданом, стоящей первой у выхода.
— Куда торопишься, красавице, не удержался Смагин, впереди еще долгие месяцы изнурительной работы, а ты рвешься, словно на трап самолета, летящего на Багамы.
— Какие Багамы, начальник, в нашей деревни мужики и те без работы сидят, истосковались руки по труду и сытому обеду.