— Я же тебе говорю — не дрался. О борт лодки ударился.
Наверно, Витька повторял эту версию несколько раз, потому что голос у него был безнадежно усталый.
— Очень аккуратно ударился. Метко ударился, — говорил дворник и смеялся. — Раз ты не дрался, значит, тебя били. За что били? За девочек били?
Витька стоял на мостовой. Дворник свертывал шланг.
— Вы целый, а друг битый, — сказал он, когда мы подошли, и белые зубы его влажно блеснули. Он перекинул шланг через плечо и пошел, громко говоря: — Друг битый, они целый…
Сашка с преувеличенным вниманием разглядывал Витькин синяк.
— Война в Крыму. Крым в дыму…
— Мать меня подвела. Я ей доверился, а она подвела…
Нежную душу Витьки больше всего потрясло предательство матери. А кого бы это не потрясло? Мы любили своих родителей и хотели видеть в них союзников и помощников. Нас огорчало, когда родители нас не понимали. Но о том, что мы огорчаем родителей, мы не думали. И не потому, что были жестокими или невнимательными сыновьями. Мы просто поступали так же, как поступали родители, когда были в нашем возрасте. В этом извечном споре отцов и детей, наверно, правы дети, даже в тех случаях, когда они ошибаются.
Мы стояли в тени афишной тумбы.
— Хватит причитать, — сказал я. — Мы достаточно взрослые. От того, что ваши родители против, ничего не изменится. Они же не могут серьезно помешать поступить в училище. Вы поймите, мы уже взрослые.
Я сказал то, что зрело в нас со вчерашнего дня. А может быть, еще и раньше. У каждого (и, наверно, по-разному) наступает минута, когда он вдруг почувствует себя взрослым. Неважно, что после этого в нем остается еще много детского. Ощущение взрослости, раз осознанное, будет постепенно крепнуть. Мы почувствовали себя взрослыми на мостовой у афишной тумбы.
По лицам своих приятелей я видел: сказанное мной им понравилось. Но Сашка не был бы Сашкой, если бы не сказал:
— Люблю оптимистов. Ему не поставили синяка. Его не будили ночью три раза. В общем, ему хорошо: он едет в училище с разрешения мамы.
— Ерунда! Витька, помнишь женщину с мальчишкой? — спросил я. — Ту, которая спешила на пляж? У нее была цель — захватить место под навесом. Кроме места под навесом, она ничего перед собой не видела. Так вот. Сашка похож на эту женщину. Наша цель — училище. Но, по-моему, дорога к цели тоже интересная. Мы ее еще будем вспоминать.
Я не был уверен, что Сашка и Витька по достоинству оценили глубину моей мысли.
— Я бы хотел уже ее вспоминать, — сказал Сашка.
А Витька ни на секунду не забывал о своем синяке и поэтому изучал афишу. Его повышенный интерес к ней привлек внимание Сашки. На афише был изображен мужчина во фраке. Волнистые волосы разделял четкий пробор. Огромные красные буквы вещали, что имя этого человека Джон Данкер. А для тех, кто его не знал, чуть пониже сообщалось: «король гавайской гитары».