— Неужели никто не помнит, когда родился Ленин?
Все помнили. Просто девчонку никто не слушал: слушали Сашку.
Витька крикнул:
— Двадцать второго апреля тысяча восемьсот семидесятого года. — Витька тоже слушал Сашку, как будто не имел никакого отношения к его рассказу, и блаженно улыбался.
Сашка уставился на Витьку выпуклыми глазами. Сашка проникновенно объяснил, почему именно нам, а не кому-то другому предложили пойти в военное училище, и не слышал настойчивой просьбы девчонки. Если у мальчишек нашего класса и появилась какая-то надежда поступить в военное училище, то после Сашкиного рассказа сомнений не оставалось, даже думать об училище нечего: не примут.
Мы не видели, как в класс вошли представитель гороно и Вера Васильевна — учительница истории и обществоведения.
— Митинг считаю закрытым, — сказала она.
Мы любили Веру Васильевну. Но у нее, на наш взгляд, был один недостаток, который мы не могли ей простить: она старалась казаться моложе своих лет. Вера Васильевна подкрашивала и завивала волосы, выпуская на лоб легкомысленный локон. С учителями-мужчинами она разговаривала, щуря голубые глаза. Инка говорила, что она щурит глаза потому, что еще не потеряла надежду выйти замуж. В чем, в чем, а в таких делах Инка разбиралась.
Вера Васильевна, проходя мимо нашего стола, сказала:
— Поздравляю. Поздравляю и горжусь.
Потом она разложила на экзаменационном столе билеты, посмотрела на нас и улыбнулась. Она не вызвала нас, а лишь показала рукой, чтобы мы подошли.
— Собственно, экзамен они уже выдержали, — сказала она, повернувшись к представителю гороно.
— Несомненно, — ответил тот.
Я и Витька не спешили брать билеты: зачем рисковать? Мы посмотрели на Веру Васильевну: шутит она или нет? Но Сашка уже схватил билет и, даже не прочитав его, заявил, что готов отвечать. Стоило Сашку похвалить, и он сейчас же терял способность соображать.
Пришлось и нам тянуть билеты.
Это был наш последний экзамен.
В жизни у нас было еще много экзаменов, но сдавали мы их не в школе.