— Пустяк. Небольшой ячмень.
— Такое придумать, такое придумать! Прямо голова пухнет. Чтобы люди добровольно шли в солдаты! — Сашкина мама посмотрела на меня. — Твоя мама, наверно, довольна.
— Представьте себе, что нет.
— А я что говорю? Мама остается мамой, есть у нее партийный билет или нет билета.
Из открытого окна аптеки Сашкину маму окликнула ее приятельница. Пока они переговаривались, мы незаметно ушли.
— Мне надо зайти к маме, — категорически сказал я. — Что вы будете делать до шести часов вечера?
— Мы тебя подождем, — сказал Сашка.
— Нечего меня ждать. Я могу задержаться.
— Чего тебе у нее сидеть?
— Мало ли чего. Ей же интересно, как я сдал экзамен.
— Твоей маме интересно?
— Мама остается мамой…
— Пойдем пока искупаемся, — сказал Витька.
— С ума сошел. Истратить столько денег на крем и одеколон, чтобы сразу все смыть. Я теперь три дня даже умываться не буду, — ответил Сашка. Он пристально смотрел на меня. А я чувствовал себя предателем и все же готов был выдержать все, лишь бы поскорей повидать Инку.
Мы остановились против Дома санпросвета. С тех пор как он открылся, мама перевела сюда свой рабочий кабинет.
— А ты подумал о билетах на Джона Данкера? Где мы возьмем деньги на билеты? — спросил Сашка.
— Что же я должен делать?
— Идти на пляж и зарабатывать деньги.
— Хорошо. Через час я приду на пляж.
— Отец же обещал пятнадцать рублей, — сказал Витька.
— А билеты в первый ряд стоят восемнадцать. Мы же обещали девочкам билеты в первый ряд. А если они захотят пить, я не говорю за мороженое, если они захотят пить, ты поведешь их к водопроводу? Да?
— Хорошо. Я приду на пляж.
— Интересно. Кто тебя будет ждать на пляже до трех часов?
— Сейчас тоже идти бесполезно: уже два часа.
— Значит, ты идешь к маме?
— Да, иду к маме.
— Очень хорошо. Объясняться с девочками будешь ты.
— Согласен.
— Значит, ты идешь к маме?
— Иди ты… А куда вы пойдете? Где же мы встретимся? — Сашка уже уходил по улице, а Витька стоял, не зная, что делать.
— Приходи к шести часам ко мне. Отец уже будет дома, — сказал он.
Я переходил мостовую. Улица в этом месте сужалась так, что деревья на противоположных тротуарах смыкались вершинами. Посередине вдоль мостовой пробивались пятна солнца. Я вошел в парадное, постоял минуты две, потом осторожно посмотрел через дверное стекло: на другой стороне за деревом прятался Сашка.
Ничего не поделаешь, пришлось зайти к маме. У нее сидел заведующий горздравотделом. Разговор между ними был неприятный, я это сразу понял: мама улыбалась, а глаза у нее блестели. А заведующий горздравотделом обрадовался моему приходу.