— Лестно.
— Нет. Не очень, — сказала Лора. Она посмотрела на него, и он почти не заметил, что ее лицо пополнело и стало расплываться, так оно было похоже сейчас на то, которое он помнил.
— Я сказала мужу, что ты моя первая любовь.
— Зачем?
— Так пришлось. Он обещал вернуться через год и просил его ждать. Сначала я верила и ждала, а потом верила все меньше. Я не знала, что с собой делать и куда себя деть.
Они шли в толпе, не замечая людей.
— Я видел вчера Кулеша, — сказал он.
— Говорили обо мне? — спросила Лора.
— Почти нет.
— Но все-таки говорили?
— Мельком. Можно задать тебе вопрос?
— Спрашивай. Я пришла, чтобы все тебе объяснить.
— Почему ты не сказала мужу правды?
— Я ненавидела Севку.
— Тем более. Проще было сказать правду.
— Тебе кажется проще? А мне легче было назвать тебя.
Они дошли до Гавани. То, что Лора знала про него и про себя тогда, явилось теперь для него открытием. Это было еще одно открытие, которое он сделал в этом городе.
Лора неожиданно свернула в проход между кустов граната. Он пошел за ней. Кусты были мокрые, и скамейка под ними была тоже мокрой.
Лора спросила:
— Помнишь это место?
Он не знал, что именно он может помнить.
— Здесь стоял твой ялик.
— Правильно. Здесь.
У бетонного причала терлись бортами ялики, моторные лодки, шлюпки. Тогда причала не было и лодки вытаскивали на берег.
— Амфору помнишь? Самое интересное, что ее нашли, — сказала Лора.
— Я знаю. Мне сказал Севка.
— Мы с ним почти не видимся. А если видимся, то случайно.
— Амфору нашел Сережка Родецкий. Мой дружок. Если бы я нашел тогда амфору, я бы ее продал. А теперь я мог быть судьей и тоже дал бы Сережке десять лет. Я только в городе заметил, как сильно переменился.
— Все меняются.
Они снова вышли на набережную и пошли к мосту.
— Я слышала, что во время войны в городе продавали розовое масло. Но не знала, что он твой друг, — сказала Лора.
— Он учился в нашей школе. Ты его, наверное, не помнишь?
— Не помню.
— Еще один вопрос. Ты любишь мужа? — спросил он.
— Раньше очень любила. Он стал сильно пить. Раньше мне его удавалось сдерживать, теперь нет.
— Он, должно быть, намного старше тебя?
— На двадцать пять лет.
— Все понятно. Ревнует.
— Я тоже об этом думала. После рождения сына он на несколько лет затих. Пьяным он все время вспоминает тебя. Хорошо еще, что тебя, а не Севку. Я бы совсем с ума сошла.
Лора шла и смотрела прямо перед собой, и левый глаз ее сильно косил.
Посередине набережной, в толпе, он увидел седую голову и лицо юноши. В шум толпы ворвалась песня. Раздвигая толпу, прошла шеренга мужчин и женщин, держа друг друга под руки. Женщина в центре шеренги увлекала всех вперед. Она встряхивала головой, убранной цветными лентами, и изо всех сил выкрикивала: