Поначалу он принял мои слова за шутку, тем более тропинка в город, к цивилизации была одна, но стоило нам дойти до развилки, на которой по обломанным ветвям было ясно видно куда направились здоровенные мутанты со своим погонщиком, боящимся летающих крокодилов, вот тут то в голову эльфа и закрались первые подозрения о серьёзности моих намерений. Ибо вместо того, чтобы идти к аэропорту, как он советовал, заливаясь соловьём, что дескать, сейчас он проведёт меня тайными тропами и всё будет в лучшем виде, я уверенно направился к базе ушастых экспериментаторов.
Через пару сотен метров подозрения переросли в твёрдую уверенность, тем более, что я ничего не отвечал на растерянные Антошкины вопросы, дескать это я так шучу над ним или что происходит. И вот тут-то рыжего и прорвало. Я узнал о себе много нового, например, что я неблагодарный низший, которого он едва сумел вытащить и спрятать, поставив на кон всю свою предыдущую жизнь, а теперь, вместо того, чтобы как можно скорее бежать, спасать свою, ну и его разумеется, драгоценную шкурку, сам прусь в пасть к химере, и так далее и тому подобное.
Собственно дослушивал я эти вопли на разных языках, становящихся чем дальше, тем бессвязней, волоча слабо отбивающуюся тушку эльфа в глубь джунглей, подальше от тропы. И стоило найти дерево с приличной развилкой, способной удержать бессознательное тело, просто вырубил рыжего ударом по затылку, к своему стыду почувствовав от этого удовлетворение.
С немалым трудом изорвав сорочку из настоящего чжунгосского шёлка на ленты, надёжно примотал Антошку к стволу и веткам, засунув рукав в рот как кляп. Согласен, с моей стороны это было негуманно и даже, в какой-то мере, неблагодарно. Но всё же на хоть небольшой, но высоте, у эльфа шансы быть съеденным или покусанным какой-либо местной живностью значительно уменьшались, а без сознания его не отыщут сородичи по ментальному отзвуку истерики. А вот когда вернусь с Яной, позволю рыжему ударить себя, трижды. Хотя и два раза сойдёт. С другой стороны и одно подзатыльника более чем достаточно, баш на баш, так сказать.
Однако, оказалось что истерика Антошки сыграла мне на руку, заставив сойти с тропы и этим избежать встречи с расширенной ловчей командой. Лето-крокодило-фоб, как я про себя окрестил сбежавшего погонщика, теперь был не один, а с парой сородичей, судя по доносившимся до меня обрывкам фраз, в открытую глумящихся над неудачником, не просто умудрившемся упустить мелкую, рыжую, да к тому же ещё и тяжело гружёную дичь, а сделал это испугавшись обычного пресмыкающегося.