— А ещё лучше принеси с собой крысу, — говорил другой — брось её к ногам жены и спи спокойно, ха-ха-ха-ха…
— Да его карга крыс не боится, — возразили сразу несколько зевак, — она её сожрет, а потом и за него примется.
В общем, толпа развлекалась как могла. Ну а мне надоело слушать этот треп, поэтому поперся прямиком к Эрику. Надо снять комнату на сутки, и наконец нормально отдохнуть. К тому же искупаться стоит, а то третьи сутки в ботинках хожу, 'аромат' от носков наверняка убойный…
— Добрый день! У вас есть свободные комнаты? — реакция Эрика была, ну… немного неадекватной. Брови у него на лоб полезли, но справившись с секундным замешательством он ответил:
— И тебе того же. А насчет комнат… есть одна, но только для благородных. И стоит три серебряных в день. Хочешь, бери, а нет можешь идти в другой постоялый двор. У нас тут как вишь, турнир как-никак, свободных мест больше нет. Ну как, согласен?
Мда, похоже ту мне не очень рады. Нехорошая однако тенденция, или это жители такие мне попались? Впрочем, мне пофиг, комната есть и ладно.
— По рукам!
— Тогда иди внутрь, Манфред за стойкой должен быть. Ему и отдашь деньги, — и отвернулся. Хмыкнув, пошел ко входу. Поднялся на крыльцо и распахнув дверь, огляделся. Постоялый двор действительно оказался чистым и ухоженным, а хозяин хмуро наблюдавший за гостями из-за стойки, был в чистом переднике. Столы стояли аккуратные, пусть и грубо сколоченные, вместо стульев тяжелые лавки, пол не забрызган блевотиной, и объедками, а посреди большого зала, не горланят пьяные песни упитые вусмерть постояльцы, да и просто заезжие. Несколько круглых люстр со свечами, сейчас потушенными, ибо через широкие окна лилось достаточно света. У стенки слева начинается короткая лестница на второй этаж, а на ней расселись с два десятка зевак. Причем у пятерых легкие щиты, а за столами толпа народу. Да ещё какого народу! Большинство из сидящих — крепкие мужики, с тяжелыми кулаками и не отмеченными интеллектом мордами. Именно мордами, ибо такие морды, со свирепыми выражениями лицами язык не повернется назвать. На столах перед ними кружки с пивом, вон несколько кувшинов с вином, тарелки глиняные и тяжелые, со всякой всячиной. В основном мясо. И что удивительно к еде почти никто и не притронулся. Сидят напряженные и зыркают друг на друга, сжимая и разжимая кулаки. Едва я вошел, как все(!) кто сидел в зале уставились на меня. Если от стоящих у стенки, или на лестнице людей взгляды были полны любопытства, то сидящие у столов амбалы глазели на меня с напряженным взором. И те и другие глядели на меня с одинаковым интересом. Спохватившись, со скрипом, от которого аж челюсть свело, поднял забрало. Выражение на лицах присутствующих тоже поменялось, став кислыми и многообещающими. Как будто ведро лимонов схавали. Стараясь не обращать внимания, прошел через весь зал к стойке, к хмуро смотрящему на меня трактирщику. А кто ещё стоять должен за стойкой? Кряжистый, обросший мужик, чем-то напоминавший медведя, с пивным брюхом, в застиранном, но на удивление чистом переднике с одним большим карманом. Руки как у молотобойца в кузне, такие же мозолистые и мускулистые. Сидит хмурый как сыч, на меня взирает с неодобрением. Блин и тут то же самое. Тут что, все такие?