— Лейтенант Орлов ответьте, — вновь затянул свою шарманку оператор связист в другом мире. А ведь он был первый, чей голос я услышал, когда наши сумели пробить канал связи сюда. Совпадение или… а я так и не узнал его имени.
— Лет… кха, кха… Лейтенант Орлов тут. Я на связи, паря и ещё жив…бл… — даже не сказал, а прохрипел, с трудом ворочая распухшим языком. Во рту как в пустыне, голова как чугунная. Все-таки надо было бежать подальше, так хреново я себя никогда ещё не чувствовал. На том конце радостно заорали, нечто вроде 'он тут, живой! Полковник! Владимир Владимирович!', и через десяток секунд в ушах зазвучал радостный вопль:
— Сашок!!! Живой, сукин да ты сын! — голос Бати был слегка запыхавшимся, видать он бежал так быстро, как смог.
— Так точно, Батя. Жив, но слегка помят. В следующий раз запускайте свою адскую машинку, когда я успею отбежать подальше. А то ведь угроблюсь и кто вас будет доставать-то… кхе… — натужно пошутил я. Батя тут же посуровел:
— Не шути так Сашок, и не кликай смерть раньше времени — и смягчившись, с тревожными нотками продолжил, — как ты, цел? Что с тобой случилось, мы не могли связаться с тобой двенадцать минут! Хотя мы получали от твоего комбинезона телеметрию о твоем состоянии. Я этих яйцеголовых баранов чуть было не прибил сгоряча, они уже тебя похоронили, с. и! Начали говорить, будто твой мозг не выдержал такого и сгорел. Мол, ты уже в растение превратился… — взволнованный голос Бати яснее ясного доказывал, как он за меня волновался. От такого выражения заботы потеплело на душе.
— Ну, я ещё могу думать и говорить. Вот только так хреново было Батя, ты не представляешь… Охохохо….
— Что такое? — всполошились на той стороне. Возглас, что я издал, был следствием моей попытки подняться. Ну не валяться же на темной все это время? Ей итак небось хуже меня пришлось, как бы концы не отдала. Подняться с первой попытки не удалось, руки повиновались неохотно, и тряслись, как у алкашей с бодуна. С ногами было чуть получше, хоть и казалось, будто их колет тысячи иголок. Чуть приподнялся было, но руки предательский подогнулись и я шлепнулся на ушастую, которая издала невнятный звук. Ну, хоть узнал, жива ли моя эльфийка. Гм… как то двусмысленно звучит… а, хрен с этим.
— Ничего, товарищ полковник… — вспомнив про субординацию, ответил я. Поморщившись, от стрельнувшей в висках боли, почти прошипел в микрофон — Пытаюсь встать.
— И как успехи? — встревожено спросил он.
— Пока херово, — честно признался я. — первая попытка была неудачной. Сейчас попробую ещё раз… — в гарнитуре шлема был слышен мат Бати, в адрес неких Зайцева и ещё пары человек. Которые, как я подозреваю и были теми учеными, что отвечали за… не знаю за что, но наверное за меня. А фиг с ними, мне бы свои проблемы решить. Подняться мне удалось лишь с третьей попытки, и то на четвереньки. Когда на темную во второй раз шлепнулась сто с чем-то килограммовая туша, она просто зашипела. Да так грозно… Мне даже несколько не по себе стало, вначале решил, что сюда гадюка мутировавшая приползла. Ан нет, это оказалась эльфийка. Причем, как я сейчас вижу, валяющуюся в отключке. Видать она и в бессознанке, инстинктивно отреагировала, вдобавок к шипению оскалив ещё и свои белоснежные, аж завидно, зубы. Брр… Все женщины ведьмы — чье это было изречение, но я добавлю к ней ещё пару слов — и гадюки.