– Ничего, если так?
Я заставил себя дышать и расслабиться.
– Ничего.
Осторожно, не зная, что делать с руками, я положил их Эмбер на талию, почувствовав, как девушка вздрогнула. Она начала покачиваться из стороны в сторону в ритме музыки, и я последовал ее примеру.
– Прости за вчерашнее, – пробормотала она, нарушив недолгий момент тишины, пока мы кружились в центре танцпола. – Я не хотела вот так тебя испугать. И мне не следовало от тебя убегать.
– Я думал, что сделал что-то не так, – тихо сказал я.
Эмбер покачала головой:
– Нет, твоей вины тут нет. Я просто… – Она вздохнула. – Я никогда никого не целовала… и ни с кем не встречалась. Я была довольно замкнутой, пока росла, и вокруг не было много мальчиков. Ну, кроме Данте, а он не в счет. Конечно, он парень, но он мой брат, поэтому я не думаю о нем как о парне, не как о тебе… Я слишком много говорю и не по делу, да? – Эмбер поморщилась и опустила голову, чтобы спрятать лицо. – Я новичок во всем этом, – пробормотала она в мою футболку. – Я никогда прежде не делала ничего подобного.
Эмбер была очень теплой. Ее тело соприкасалось с моим, и я закрыл глаза.
– Нас таких двое, – обронил я.
– Но ведь это все не так страшно, да? – Она посмотрела вверх и наклонила голову вбок. – В смысле, если сравнивать с серфингом на трехметровых волнах и стрельбой по бешеным легионам зомби, это все должно быть проще.
Эти слова вызвали у меня легкую улыбку.
– Так может показаться. – Я вспомнил все битвы, в которых принимал участие за последние годы. Сражения, хаос, уклонение от пуль, когтей и драконьего огня. Ничто из этого не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. – По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что ты хочешь съесть мои мозги, – сказал я, а потом задумался, почему это пришло мне на ум.
Эмбер мягко рассмеялась, заставив мое сердце пропустить удар. «Назад, – предупредил солдат. – Не позволяй ей приближаться. Это задание, а ты слишком расслабляешься. Отступай немедленно».
Я проигнорировал это. Эмбер была так близко. Ее кожа излучала тепло, и я чувствовал, что моя сопротивляемость тает, исчезая, словно бумага в объятиях пламени. Это должно было меня ужаснуть, заставить отступить за стену, которую я построил за долгие годы тренировок. Этот барьер между мной и болью был необходим, когда я видел, как убивают моих братьев и товарищей, разрывая на куски у меня на глазах. Я должен был надеть маску, пустую и безразличную, которую надевал, когда старший по званию кричал мне прямо в лицо. Я должен был отстраниться, но сейчас мне было так хорошо, как не было долгое, очень долгое время. Я понял, что могу привыкнуть к этому, и крепче обнял девушку. Я мог с легкостью закрыть глаза, ослабить защиту и потеряться в ее руках.