– И с кем она общалась?
– Лишь ей одной это известно, но мне казалось, что с моим дедушкой. Он умер за двадцать лет до нее. Я его никогда не видел. Но в тот момент понял, что он находился в ее комнате, чтобы сопроводить к следующему этапу.
У меня по коже побежали мурашки.
– Я видел это множество раз, – продолжил Гектор. – Как умирающие разговаривают с мертвыми. Как мертвые провожают умирающих к следующему этапу.
– А что за следующий этап? – спросил я.
Он улыбнулся.
– Этого я не знаю. И, к сожалению, никто из нас не узнает, пока не настанет наша очередь, но тогда мы окажемся не в том положении, чтобы этим поделиться.
Бабушка Мэри тихо умерла через две недели. Если кто и пришел сопроводить ее к следующему этапу, то сделано это было молча.
– Остались только мы, – сказал папа, когда забрали тело Мэри. Только впервые его слова показались мне скорее угрозой, чем утешением.
«Все хорошо», – пытается сказать Натаниэль.
Только оказывается, говорить он не может. И двигаться. И связно мыслить. И взглянуть на склонившегося над ним человека, который гладит его по лбу и просит очнуться.
Но ему нравятся эти прикосновения.
Чего не скажешь об остальном.
– Ты меня слышишь? – спрашивает голос. – Можешь пошевелиться?
Голос красивый. Он осознает это даже в таком состоянии. Если бы голос мог выделять аромат, тот пах бы как финики.
Бабушка Мэри часто покупала сушеные финики. Они ели их и выплевывали косточки во двор в надежде, что прорастет дерево, но финики растут в пустыне, а он живет в лесу.
Жил в лесу.
Натаниэль ощущает на шее дыхание, теплое и щекочущее. А потом оно говорит:
– Открой глаза. Очнись. Пожалуйста, – просит дыхание.
И это «пожалуйста» помогает. В нем слышится нечто настоящее, печальное. Как тут не подчиниться?
Он открывает глаза и ловит на себе взгляд. Взгляд самых прекрасных глаз на свете. И грустных. Совсем как его, только эти карие, а его глаза – глаз – зеленый.
– Как тебя зовут? – шепчет ему на ухо Спасительница. Этот голос. От него бегут мурашки, не потому, что он красивый и пахнет черешней, а потому, что он кажется знакомым, но этого не может быть, ведь Натаниэль никого не знает в… где он? Это неважно. Он никого не знает с таким голосом.
– Как тебя зовут? – повторяет голос.
Как его зовут. Он это знает. Вот его имя, на самой верхней полке шкафа. Надо только до него дотянуться. Оно…
– Натаниэль, – говорит голос. – Натаниэль Хейли. Это ты?
Да! Это он! Натаниэль Хейли. Откуда она знает?
– Из Вашингтона.
«Да!» – хочется крикнуть ему. Из дома, поглощенного лесом. Откуда она знает?