– Слушайте, нам вообще все равно, что вы там будете делать, – добавляет Финни. – Нам просто нужно заполнить поле, пока не приедут ребята.
Харун поворачивается к Фрейе. Все или ничего. Он не уверен, когда стало именно так. Но стало.
* * *
– О нет! – восклицает Фрейя. – Не смотрите на меня. Я певица, а не спортсменка.
Была певицей.
– Я буду играть только с тобой, – заявляет Натаниэль.
– Мы поставим тебя в центр поля, – говорит Финни Натаниэлю. – А тебя на правой стороне, – сообщает он Фрейе. – Он тебя прикроет.
– Но у меня нет… как это называется? Перчатка?
– У нас есть снаряжение.
– Но я левша, – предупреждает Фрейя в надежде на чудо. – Разве мне не нужна другая перчатка?
– У нас есть перчатки для левой руки.
Натаниэль, Харун и Финни смотрят на Фрейю – три пары щенячьих глаз.
– Нечестно так на меня давить, – буркает Фрейя. Но улыбается.
– Я ради тебя пошел на преступление, – напоминает Харун.
– А я ради тебя флиртовал с той ужасной ассистенткой, – добавляет Натаниэль.
– Я только что с тобой познакомился, но ты оказала бы мне огромную услугу, – заканчивает Финни.
– Значит, ассистентка была ужасной? – спрашивает Фрейя Натаниэля, невероятно смутившись тем, какое удовольствие ей доставила эта ирония.
– Это не ее вина, – отвечает Натаниэль. – Просто она – не ты.
И дело сделано. Она пропала. Попроси он ее, Фрейя прыгнет с парашютом, хотя боится высоты.
Через несколько минут ее совершенно не узнать в чьей-то бейсбольной кепке и с потрепанной левой перчаткой. Стоя на правой стороне поля, она задается вопросом: «Как я здесь оказалась?» Только это относится не к самому полю, а к Харуну с Натаниэлем. Хотя и к полю тоже. Она никогда не играла в софтбол.
«Как я здесь оказалась?» – снова спрашивает она себя. Но это не имеет значения. Главное, что она здесь.
* * *
Когда Харун присаживается на корточки за основной базой, его телефон гудит от входящего сообщения. Ужин в его честь начнется еще не скоро, но Амми всегда нервничает, если не появляешься хотя бы за полчаса.
Он представляет, как семья сидит за обеденным столом, к которому приставлена дополнительная столешница, чтобы поместились все блюда Амми. Она будет ходить взад-вперед. И не остановится, пока все не рассядутся и не начнут есть. Чем дольше ожидание, тем быстрее ее шаг. Она посмотрит на часы над каминной полкой, заломит руки. «Fikar ne kero, – скажет ей Абу. – Не волнуйся. Поезда опаздывают, движение плотное, дети теряют счет времени». Так будет продолжаться до тех пор, пока эти оправдания не утратят правдоподобность, и тогда даже Абу начнет хмуриться от волнения.