— Он не мой, — вслух говорю я. Кажется, будто я делаю свой первый вздох за эти несколько дней.
Она сжимает меня сильнее. Я в ответ делаю то же самое.
— Прости, что заставил тебя пройти через это, — говорю я, целуя её в волосы.
Она отодвигается назад, глядя мне в глаза.
— Ты не заставлял меня проходить через это, Джейк. Ты не хотел, чтобы так произошло. Это всё твоё прошлое, которое вернулось, пытаясь причинить нам боль. Я уже давно приняла его и эту возможность, Джейк. Тебе не за что извиняться, — она проводит пальцами по моей щеке. — Я знаю, как тяжело тебе было в последние дни. И я горжусь тобой и тем, каким сильным ты был.
Я понимаю, о чём она говорит. Она гордится мной, потому что я не вернулся к старым привычкам, чтобы пройти через это.
Я никогда бы так не сделал. Слишком многое стоит на кону.
— Я курил, — говорю я ей. — Много.
Больше, чем она думает.
— Как много?
— Две пачки, — гримасничаю я.
Уголок её губ поднимается.
— Я могу не обращать внимания на сигареты, при условии, что они не являются постоянными.
— Так и есть, но, кажется, мне понадобится несколько никотиновых пластырей на следующей неделе.
Я усмехаюсь, и она смеётся.
И мне чертовски нравится этот звук. Мне ненавистно было не слышать её смех в течение этих нескольких дней. В доме было так тихо без её веселья, заполняющего его.
Улыбка быстро исчезает с её лица, и она опускает глаза.
— Джейк... Я рада, что Шторм не твой. Это делает меня плохим человеком? — она прикусывает нижнюю губу. — Я имею в виду, что его мать умирает, и он будет совсем один. По моим собственным эгоистичным причинам я рада, что он не твой сын, и…
— Прекрати. Это не делает тебя плохой. Это делает тебя человеком, дорогая, — я обхватываю её щеку своей рукой, заставляя её взглянуть на меня. — Я тоже испытываю облегчение.
Она долго и пристально вглядывается на меня. А затем наклоняется и нежно целует меня.
— Итак... значит ли это, что Шторм сын Джонни?
Я выдыхаю, проводя рукой по своим волосам.
— Не знаю, детка, — я снова встречаюсь с ней взглядом. — Но мне необходимо узнать.
— Позвони Бобу и спроси, — говорит она мне.
Тру отступает назад к своему табурету, но я останавливаю её, обнимая за талию и удерживая её на месте. Мне нужно, чтобы она была рядом, каким бы ни был исход этого звонка.
Я беру свой телефон и набираю номер Боба.
Долгое время никто не отвечает. У меня скручивает желудок, сердце колотится всё время.
— Джейк? — голос Боба раздаётся по линии. Он звучит неуверенно, как будто сквозь слёзы.
Блять.
Моё сердце начинает биться ещё сильней. У меня такое чувство, будто оно сейчас вырвется через рёбра. Я больше беспокоюсь за его результат, чем за свой.