Я смотрю вниз и понимаю, что у меня дрожит рука. Я сжимаю её в кулак.
— Ты, правда, думаешь, что этот парень мой?
Я знаю, что это так, я услышал это в её голосе.
— Да. Я действительно так думаю.
Я едва могу поверить, что обсуждаю это, но что-то тянет меня вглубь моего подсознания.
Мне всегда чего-то не хватало. Может быть, это оно.
Сделав глубокий вдох, я выдыхаю.
— У тебя есть его фотография? — спокойно спрашиваю я.
— Есть одна на телефоне. Она была сделана на днях.
— Отправь мне её сейчас же. Я хочу увидеть его.
— Мне нужно отключиться, чтобы отправить её.
— Плевать. Просто пришли мне чёртову фотографию.
Я сбрасываю вызов и жду.
Кажется, что проходит вечность, прежде чем мой телефон пищит, оповещая о сообщении.
Я делаю вдох, чтобы успокоиться.
Это глупо. Я веду себя глупо. Этот ребёнок не мой. Она просто какая-то сумасшедшая цыпочка, занимающаяся телефонными розыгрышами.
Но... что, если это не так?
Приняв решение, я открываю сообщение, нажимаю на картинку и смотрю на свой экран, ожидая, пока она загрузится.
И затем это происходит.
Чёрт возьми.
Я не могу дышать. На меня смотрит голубоглазый маленький мальчик с тёмно-русыми волосами и улыбкой, которая могла бы затмить солнце, и он выглядит в точности, как я.
Но как я могу быть уверен? Он может быть просто ребёнком, похожим на меня.
Очень похожим на меня.
Его глаза... у него мои глаза.
Я бегу в свою спальню, в гардеробную, и снимаю обувную коробку, в которой хранится несколько старых фотографий.
Я опускаюсь на пол, открывая коробку. Просматриваю семейные фотографии, несколько моих с Джейком в средней школе, а затем нахожу то, что искал, — мою фотографию в первом классе.
Я держу телефон с этой фотографией рядом с моей фотографией в том же возрасте.
Иисус Христос.
Мы с ним похожи, как близнецы.
Моё сердце бьётся быстрее, когда в моей руке начинает звонить телефон.
Я отвечаю, прижимая телефон к уху, моя рука дрожит.
— Ты получил фотографию? — говорит она, прежде чем я успеваю сказать хоть слово.
— Да.
— И?
— И ты же знаешь, что он похож на меня. Чего именно ты хочешь от меня? Денег?
— Мне не нужны деньги, — она кажется шокированной, что я вообще предположил это.
Полагаю, именно так забивают последний гвоздь в крышку гроба.
— Я хочу, чтобы у Шторма была возможность узнать своего отца. Вот и всё. Тиффани никогда не скажет тебе лично. Но, думаю, что Шторм имеет право знать, кто его отец.
Закрыв глаза, я сжимаю переносицу, внезапно возникает головная боль.
Я вскакиваю на ноги, выхожу из гардеробной и направляюсь в ванную.
— Тиффани по-прежнему живет в Нью-Йорке? — спрашиваю я.