– И почему же? – спросил Абель, и в его голосе послышалось некоторое беспокойство, как будто у него больше не было сил на очередные разоблачения. Хэл решила, что он заметно постарел с того дня, когда она махала ему рукой под часами на пензанском вокзале. Но выражение боли и морщины еще больше подчеркивали доброту в глазах, и ей стало стыдно за свои подозрения.
– Я думаю… Думаю, его беспокоило, что Хардинг продаст дом. Тогда бы обнаружилось тело и началось расследование.
– Вы о чем, Хэрриет? – спросила Митци. Она наклонилась и взяла руку Хэл в свои. – Эзра успел вам что-то рассказать?
– Я думаю, что моя… – Это слово причиняло боль, вонзаясь в раненое горло. – Что моя мама все еще там. Я думаю, ее тело в озере, у лодочного сарая. Можно попросить… – Она опять сглотнула и прокашлялась, горло горело оттого, что она так много говорила. – Попросить полицию посмотреть под водой рядом с лодочным сараем?
– О Господи, – прошептал Абель. – Боже милосердный. И мать жила с этим двадцать лет.
В маленьком больничном отсеке наступила тишина, каждый погрузился в собственные мысли, собственные воспоминания, собственные кошмары.
В этот момент звякнули кольца занавески, отделяющей отсек, и косой луч почти слепящего солнечного света упал на кровать. В проеме между занавесками стояла давешняя бойкая санитарка.
– Дорогие мама и папа, боюсь, часы посещения подошли к концу, – довольно игриво сказала она. – Пока-пока, до завтра, если вам будет угодно. А нашей юной леди нужно поберечь горло.
– Сейчас… сейчас, всего одну минуту. – Абель встал, оправил брюки и, улыбнувшись, подмигнул Хэл. – Простите, Хэл, было бессовестно заставлять вас говорить так долго. Я понимаю, как вам больно. Но прежде чем мы уйдем, я должен кое-что вам передать. – На лице его появилось болезненное выражение, когда он рылся в кармане, откуда достал сложенный вчетверо лист бумаги. – Я сомневался, показывать вам или нет, Хэрриет, но… В общем… – Он протянул ей лист. – Оригинал у полиции, а это было найдено в личных вещах миссис Уоррен. Это… письмо. Необязательно читать его сейчас, но…
Теряясь в догадках, Хэл взяла письмо.
– Ну вот, как все чудесно, – сказала санитарка. – А теперь пора дать нашей пациентке отдохнуть.
– Я зайду завтра, дорогая, – сказала Митци и, наклонившись, поцеловала Хэл в щеку. – А пока… Я знаю, что такое больничная еда. – И она похлопала рукой по коробке, которую поставила на столик. – Домашний кофейно-ореховый пирог поможет вам чуть нагулять жирок.
– Ладно, мама, а теперь уходим, – сказала санитарка. – Да, и хорошо, если бы вы принесли завтра одежду. Врач сказал, что можно выписывать, так что сможете забрать ее с собой.