И Хэл улыбалась, кивала и носила ботинки со всей гордостью, какую могла в себе найти.
Мне так больше нравится, говорила она одноклассницам.
В них удобнее бегать, прыгать и играть в футбол.И в конце концов это стало правдой.
Вы же ничего обо мне не знаете! – хотелось ей крикнуть через дверь миссис Уоррен.
Она медленно прошла по оранжерее, думая, чем бы заняться, пока не спустились остальные. Сквозь зеленую плесень на окнах смутно виднелся полого спускающийся к морю газон, а за ним – покореженные тисовые деревья, самые дальние погнулись от неослабного морского ветра. По газону скакали сороки, и Хэл вспомнила стишок, который вчера читал мистер Тресвик. Она насчитала семь. Это показалось неожиданно точным – в доме явно живет тайна.
В гостиной все еще гудел пылесос, больше никаких звуков. Но может, ей удастся как-то использовать этот антракт.
Стараясь шагать бесшумно, Хэл открыла третью дверь из оранжереи. Она вела в маленький коридорчик. С одной стороны был туалет, где в бачке унитаза гулко капала вода, а с другой стороны – еще одна дверь, плотно закрытая.
Живо помня гневные слова миссис Уоррен, что она сует нос не в свои дела, Хэл осмотрелась, но пылесос еще работал, и, подкрепившись адреналином, она подошла к двери, повернула ручку и, проскользнув внутрь, как можно тише закрыла за собой дверь.
Это был кабинет, хотя им, несомненно, не пользовались долгие годы. Пресс-папье затянула паутина, а такие телефоны из пожелтевшего бакелита, что стоял на столе, Хэл видела только в кино. Еще на столе лежала тетрадь в потрескавшемся кожаном переплете с надписью поблекшими золотыми буквами Ежедневник, и Хэл медленно ее открыла. Календарь и ежедневник, 1979 год, – прочла она. Старше ее самой.
Чей это кабинет? Хозяином его определенно был мужчина. Хэл не могла точно сказать, почему она так решила, но трудно себе представить, чтобы здесь работала миссис Вестуэй. Ведь существовал же Эразм Хардинг Вестуэй.
Хэл перелистнула несколько страниц ежедневника в надежде, что попадется что-нибудь полезное. День рождения Мод было бы, конечно, пределом всех мечтаний, но, может, удастся разыскать хоть что-то, что можно будет потом использовать. Однако почерк владельца ежедневника не блистал аккуратностью, читать было очень трудно, а те чисто деловые записи, что ей удалось расшифровать, никакого интереса не представляли: встреча с К.Ф., позвонить Уэбберу, 12.30 – м-р Уобёрн, «Барклайс».
Хэл осторожно закрыла ежедневник и принялась осматривать кабинет. Напротив стола стояли полки с книгами до самого потолка, такие же пыльные и затянутые паутиной, как и все остальное, кроме, как внезапно заметила Хэл, одной, которую вынимали сверху справа, – тонкой книжонки с ярко-желтым корешком без надписи.