– Они… были очень близки. Я на четыре года старше, а Хардинг еще старше, он на восемь лет старше меня, так что, когда малышня начала ходить, его уже отправили в школу. Но Мод и Эзра… я думаю, именно поэтому он так и не оправился после ее исчезновения. Он всегда был горяч, но когда она сбежала… Не знаю, как сказать, Хэрриет. Что-то в нем изменилось. Как будто весь огонь обратился внутрь, на него самого. Понимаете, он ведь искал ее много лет.
– Мне так жаль. – От неискренности у Хэл запершило в горле.
Абель ласково положил ей руку на плечо. Она испугалась, что прикосновение сейчас обожжет, но этого все-таки не произошло.
– Она… она была удивительная, – медленно продолжил Абель. – Не знаю, что она рассказывала вам о своем детстве, но после того как нас с Хардингом отправили учиться, остаться здесь с матерью было несладко. Эзра в основном тоже жил в пансионе, а даже когда приезжал домой, самое страшное каким-то образом доставалось не ему, ну… Короче, наша мать была непростым человеком, поладить с ней удавалось не всякому, даже в лучшие времена, а с возрастом она становилась все более странной и раздражительной. Думаю, миссис Уоррен в самом деле оказалась единственной, кто мог переносить ее общество, и не уверен, что ей это давалось легко. Но, послушайте… – Абель умолк, прокашлялся, перевел дыхание и решительно улыбнулся. – Почему я вас искал… Я кое-что нашел у себя в комнате и решил… ну, решил, что вам может понравиться.
Они остановились, Абель запустил руку в карман и достал фотографию, сложенную, с загнутыми уголками, подернутую той странной золотистой дымкой, что всегда появляется на фотографиях, которым исполнилось несколько десятков лет.
– Простите, она не в лучшем состоянии, но… впрочем, смотрите.
Хэл взяла из рук Абеля клочок бумаги и развернула, пытаясь понять, что на нем изображено. А когда поняла, у нее перехватило дыхание.
– Хэрриет? – обеспокоенно спросил Абель. – Простите, может, мне не стоило?..
Но говорить Хэл не могла. Она лишь смотрела на снимок, который стиснула, чтобы дрожащие пальцы не выдали ее потрясения.
Потому что там на газоне Трепассена были изображены четыре человека – две девушки и два молодых человека, один постарше, лет двадцати с небольшим. Тот, что постарше, был Абель – рыжие волосы подстрижены ужасным брит-попом девяностых, одежда далека от нынешнего дорогостоящего прикида, но это несомненно Абель.
Второй юноша – Эзра, его можно было узнать сразу – по черным волосам и ироничной улыбке. Рядом с ним сидит светловолосая девушка в поношенных ботинках «Док Мартенс», она улыбается Эзре. Должно быть, его пропавшая сестра-близняшка – давно исчезнувшая Мод.