Девица была — так себе, даром, что директорская родственница. В допотопных очках, чуть полновата, в общем, из категории тех девушек, на которых никто не обращает внимания, хоть в платье от Кардена ее одень…
— В кого платье? — спросил Петрович.
— Знаменитый французский модельер, — пояснил умный Никонов.
— Точно, — согласился Стаська и продолжил свою историю. — Она напоминала мне вечную старшую сестру, которая у всех младших сестер на свадьбах погуляла, а ее никто даже не пощупал и под юбку не залез.
Сначала такие девицы все надеются на что-то, потом не верят уже ни во что, комплексуют, ненавидят нашего брата. Не имея своих детей, балуют племянников, становясь такими добренькими тетушками. А когда стареют, превращаются в горластых гражданок неопределенного возраста, вечно блюдущих чужую нравственность, поскольку на их честь никто ни разу не позарился. А еще они любят справедливость и именно из них выходят те самые старушки, которые соблюдают очередь и говорят: «Вы здесь не стояли».
Нарисовав такой портрет своей невесты, Стасик предложил еще налить и после того, как выпили за здоровье Елизаветы Семеновны — его бывшей жены, — продолжил:
— Будущей суженой я тоже показался не очень противным, и через месяц нам играли марш Мендельсона.
Симпатичные дамочки, однако, работают в ЗАГСе Центрального района. Они глядели на меня с жалостью, но только в те моменты, когда моя дражайшая половина не могла их видеть. А я им в ответ мило улыбался.
Юрий Палыч оказался человеком слова. Он пробил нам трехкомнатную квартиру на улице Энтузиастов уже через несколько недель. На правах законного мужа я помогал Лизке перевезти мебель. У нее оказались запасенные на такой случай «стенка» и кухонный гарнитур.
— Ну про мебель достаточно, ты лучше скажи ты ее…? — спросил бравый прапорщик, делая руками неприличный жест, как будто натягивая что-то себе на пояс.
— Что вы, я, как Дмитрий Донской на Куликовом поле, твердо стоял на своих позициях, что наш брак — фиктивный и нужен нам обоим только для получения жилья. У меня подружки хорошенькие для этого дела есть. Правда, один раз, когда ее мебель перевозили, и я остался ночевать в новенькой нашей квартире, Лизавета попыталась забраться ко мне под одеяло, ссылаясь на то, что нам уже можно спать вместе. Но ее попытки я решительно пресек, объясняя ей, что от этого дети бывают, а это никак не входит в мои планы, поскольку во мне еще не пробудились отцовские чувства.
После этого мы стали искать с ней варианты обмена. Ну и в результате я попал сюда. Поскольку ее дядя давал нам квартиру, то я не очень-то брыкался. Лизка взяла себе двухкомнатную недалеко от Комсомольской площади, а мне досталась вот эта халупа. Надо бы ее на нормальную однокомнатную поменять.