Последние слова я выдохнула, шумно, прерывисто. Когда мы были вместе, способность разговаривать порою терялась начисто.
Рука Бенедикта бродила по моему бедру, выводя огненные линии чувств. Каждый раз хотелось большего, но в этой ситуации страдал именно мой любимый, все же я никогда не забывала, сколько лет ему и сколько мне. Мы были во многом похожи, но я отличаюсь неопытностью во всем — магии, жизни, отношениях, интимной близости. Я была не готова, он лишь смиренно дожидался.
Он у меня будет первым, а я у него — нет. Только чувство настоящей любви поразило нас одновременно — одно сердце на двоих, как связывающая души красная нить. А имена тех, других девушек, я знать не желала, они меня не волновали. Они прошлое, которое я не планировала впускать в свое настоящее.
— Я не собирался. Но если вдруг что-то пойдет не так, не вздумай обвинять меня, — предупредил он, продолжая изучать руками мое тело.
Ладонь Бенедикта скользнула по моему животу, заставляя внутренних бабочек еще сильнее затрепетать крыльями, вновь поцеловал. Мы тонули друг в друге, наслаждаясь каждым моментом.
— У меня получилось, Бенедикт, — прошептала я, садясь к нему лицом, обнимая его шею и, будто прося краткой передышки, соприкасаясь с ним лбами. — Я даже не ожидала, что оно сработает настолько хорошо. Она плакала, представляешь? И я тоже… Просто не удержалась. Как подумаю о том, сколько она вытерпела…
— Она может вернуться в академию. — Рука мужчины коснулась моей щеки.
— Хорошо, я поговорю с ней, когда понесу следующую баночку мази, — кивнула я, чуть склоняя голову и нежно целуя Бенедикта в краешек губ.
— У меня тоже есть новости.
— Какие?
Новый поцелуй.
— Я открыл счет в банке на твое имя.
— Что? Зачем? — удивленно возразила я, глядя на него сверху вниз.
Бенедикт же выглядел как ни в чем бывало. На миг он чуть крепче сжал мои бедра, и я привычно сделала вид, что не замечаю ничего в области его штанов. Хотя когда мужчина надевал домашние хлопковые брюки, это было невыполнимо.
— Ты поверишь, если я скажу, что мне так спокойнее? — В карих глазах зародилась серьезность. — Пусть мы не связаны документально, не имеем на руках никаких бумаг, но это не имеет значения. Я просто хочу знать, что, если вдруг со мной что-то случится, ты не останешься ни с чем.
— Зачем ты такое говоришь? — недовольно спросила я и попыталась подняться, но меня удержали.
— Просто пойми меня и прими это. Я потерял родителей, когда совсем этого не ожидал. И если бы они позаботились обо всем чуть более тщательно, то я бы не пережил того, что пришлось, — держа меня за запястье, сказал Бенедикт.