Наконец-то выбравшись на берег, я кинулась к своим вещам. Дрожащими руками надела нижнее белье и юбку с блузой, постоянно оглядываясь на особняк. Мне казалось, что еще немного, и с его стороны кто-то появится.
— Морской народ не обладают магией, но некоторые из них менталисты. Поэтому тебе стало плохо, — произнес мужской голос.
Я обернулась. Он невозмутимо стоял у камня, на котором я сидела днем. Серьезный, но наглый.
— Как давно ты здесь? — разозлившись, спросила я. Хотя мы оба знали, что мой вопрос скорее означал: «Ты все видел?»
— Я отвернулся в нужное время, — оправдывался Рик.
— Отвернулся, значит… — гневно пробормотала я и, скрипя зубами, кинулась к особняку.
За спиной послышались ускоряющиеся шаги — он меня догонял.
— Я лишь наблюдал за испытанием. — В его голосе не звучало и капли раскаяния.
С одной стороны, это было верно — приглядывать за участницами, но… Он лгал. Я чувствовала это. Возможно, мое тело его не интересовало, но и закрыть глаза он не пытался.
Я остановилась и развернулась, столкнувшись с Риком лицом к лицу. Ладони горели, словно требовали прибегнуть к рукоприкладству.
— Давай я напою тебя слабительным, а потом скажу, что это ради твоего же блага. Как тебе идея? — со злой иронией спросила я.
Рик молчал.
— Ладно, извини. Я обернулся лишь раз. Извини, Эльза. — Он примирительно поднял руки. Было даже странно видеть извиняющимся этого взрослого мужчину.
— Это вопрос уважения, Рик. Мои воля и желания — что-то второстепенное для вас и для тебя в частности. Похищение, проникновение ночью в покои и тайные прикосновения, появление, когда заблагорассудится, и это дурацкая иллюзия. С меня хватит! Это ненормально! — В какой-то момент я почувствовала себя истеричкой, но мой голос не срывался на высокие ноты — оставался твердым, уверенным, решительным.
Для кого-то все случившееся на отборе мелочь. Для других происходившее со мной в приюте полностью моя вина. И лишь для некоторых людей обостренное чувство справедливости и ненависть к игнорированию моих решений и желаний что-то само собой разумеющееся.
Вновь развернувшись к особняку, я внезапно оказалась меж двух огней. Прямо передо мной, в отдалении, стоял Бенедикт. И он все слышал.
Я не могла разорвать договора с ним, но безвыходное положение никак не влияло на мою злость. Ректор вел себя не лучше, чем Рик.
Эти двое постоянно подавляли мою волю. Я не хотела молчать, пусть это и грозило проблемами.
Я помчалась к особняку, желая обогнуть ректора и как можно быстрее добраться до покоев. Мне необходимо было успокоиться, вернуть трезвость ума. Но голос Бенедикта застал меня врасплох: