На берегу, занимаясь разгрузкой привезенного добра, мы нетерпеливо ожидали взрыва. И вот он раздался… Не сговариваясь, словно по команде, мы снова прыгнули в катамаран и заспешили, умирая от любопытства, в открытое море. Гребли словно сумасшедшие. Скоро я увидел, что остов корабля выдержал, что дыма, которого я больше всего опасался, нет, а сие могло означать только одно… Попытка удалась! Можно было облегченно вздохнуть — опасаться нечего, теперь полный вперед! И мы подрулили к носовой части корабля, чтобы выйти к борту, где, по всей вероятности, находилась петарда. Увиденное, конечно, впечатляло: большая часть борта раздроблена, множество обломков плавает в воде, остальное громоздится как попало, а в уголке, где стоит пинаса, огромная зияющая дыра. Но сама пинаса — целенькая и невредимая — лишь слегка накренилась. И тут я не выдержал и захохотал от счастья. Захохотал так, что испугал ребятишек, не разделявших моего восторга. Они видели только опустошение.
— Ура! Мы победили! — закричал я. — Отныне она, эта чудная пинаса, наша! Теперь ничего не стоит спустить ее на воду! Давайте посмотрим, не пострадала ли она внутри от взрывчатки!
Через отверстие мы вошли на наш новый кораблик и нигде не обнаружили каких-либо следов огня. Откатившаяся назад ступка-мортира и отдельные звенья разорванной цепи вонзились глубоко в противоположную стену и порядком подпортили ее. Внимательно рассмотрев и взвесив все, я пришел к выводу, что с помощью лебедки и железного рычага пинасу можно спустить на воду, тем более что заранее ее киль был поставлен на валики.
Однако не следовало торопиться. Один конец длинного каната я привязал к пинасе сзади, а другой укрепил так, чтобы от возможных толчков судно не ушло далеко в море. Потом, воспользовавшись рычагами и силой собственных рук, мы медленно, с трудом столкнули все-таки кораблик на воду; канат тормозил дальнейшее его продвижение. Затем надлежало осторожно добраться к месту нашего причала, где были установлены на доске блоки; с их помощью удалось оснастить новое судно мачтами и парусами. Получилось неплохо, по крайней мере внешне, с непрофессиональной точки зрения.
У ребят неожиданно пробудился боевой дух. Их словно околдовали, они говорили без умолку о пушках, ружьях и пистолетах, о нападениях дикарей, о борьбе с ними, о будущих победах. Сначала я молча слушал эти неуемные фантазии, но потом все же решил вмешаться и положить им конец. Сказал, что следует благодарить судьбу, оградившую нас от кровавых сражений и от возможностей проявления напрасного героизма.