Адель горько рассмеялась.
— Я рада за тебя. Ты пробудил способность?
— И не одну, а две, — сказал я как можно беспечнее.
— Две?! Неожиданно! Это редкость! Так чьи умения у тебя? Санкари или вёлура? А какие? А как ты сам их смог распознать, без наставника? — Адель засыпала меня ворохом вопросов, и я с трудом мог поверить, что минуту назад она плакала навзрыд.
— Санкари.
— Это похвально, — изменившейся тон, не оставлял и тени сомнений, что передо мной холодная взбалмошная леди.
Развернувшись, девушка, подошла к комоду, выдвинула ящики и начала складывать вещи в заплечную сумку. Отец называл такие рюкзаками.
Мне ничего не оставалось, как ошеломленно таращиться на нее. Те мысли, что еще недавно терзали меня, смыло слезами и теперь я места себе не находил, не понимая что делать.
Не выпрыгнуть же молча в окно и убежать?
— Адель? — спросил я, совершенно сбитый с толку происходящим, — что ты делаешь?
Она повернулась, засовывая в сумку пару брюк.
— Госпожа, ты забыл добавить госпожа. И я не помню, чтобы позволяла мне тыкать. Впрочем, не важно. Можешь называть меня по имени, мне это даже нравится, — и она вернулась к своему занятию.
Мне не оставалось ничего иного как покашливанием привлечь ее внимание.
— Ты, болван. Разве это не видно? Я собираю вещи, — сказала она, доставая с полки пару книг и перевязывая их бечевкой.
— Да, вижу, но зачем ты собираешь вещи?
На этот раз Адель даже не удостоила меня взглядом:
— Я иду с тобой. Что за глупец, — она картинно вскинула руки вверх. Почему я должна объяснять очевидные вещи? — спросила она, запихивая последние вещи в сумку, — ну вот, теперь все. А теперь дай мне минутку переодеться, и мы пойдем. Да и не надо так похотливо меня оглядывать.
Я зарделся краской и отвернулся.
Адель отошла за перегородку, чтобы переодеться, а я присел на краешек кровати. Думала, я буду спорить с ней, убеждая остаться. Но я не стал этого делать. Себе дороже спорить с девушкой или женщиной. Мама мне об этом неоднократно говорила.
Через пять минут появилась Адель. Она была одета в рубашку с длинными рукавами, облегающие брюки и толстые кожаные сапоги, ее длинные русые волосы были заплетены в косу. Она перекинула рюкзак через плечо. Такой наряд шел ей куда больше чем давешнее платье.
Боги! А ведь все это случилось только утром!
— Ты готов идти? — спросила она с победоносной улыбкой, отвлекая меня от безрадостных мыслей.
Я не улыбнулся в ответ.
— Скажи мне, почему? Я хочу, чтобы ты это сказала, прежде чем мы покинем этот дом.
— Что? — переспросила она, пытаясь уклониться от ответа.