— О господи… при короле хоть от таких выражений воздержись! Ладно, средство передвижения при тебе останется… до утра, а там посмотрим.
— Правда?! И после бала можно будет пого… поездить, да? Я буду себя хорошо вести! Обещаю!
Фея печально смотрела крестнице, резко взявшей с места, вслед.
— Обещает она… Разговаривать не умеет, вести себя не умеет… и даже мотор не прогрела!
Мир номер три. Прошлое. Детство, из которого все мы родом
Все наши горести и неудачи родом из детства. И еще потому, что у нас слишком хорошая память.
— Ты уродка, — сказала девочка, рассматривая меня и зачем-то скашивая глаза к носу. Тут же я догадалась: это она меня передразнивает. — Тебя никто не возьмет! Таких, как мы, никто не берет. — Она вздохнула. — Как тебя зовут?
— Мирабелла.
— Тебя будут бить. Лучше бы у тебя было другое имя. Тут всех бьют. У тебя есть деньги?
— Нет. — Я смутилась.
— Лучше отдай им сразу. А то они будут бить тебя каждую ночь.
— Но у меня нет денег! — почти закричала я.
Девочка смотрела на меня и равнодушно ковыряла в носу.
— Когда я вырасту, я уйду отсюда, — сообщила она. — Только это будет еще не скоро. Я не хочу с тобой дружить. Потому что, если я буду с тобой дружить, меня тоже будут бить.
— Почему же ты не уходишь? — Я уже плакала и ненавидела, ненавидела сразу всех: и эту сопливую замухрышку, и свою мать — как она посмела умереть и оставить меня совсем одну?! — и тех, кто меня сюда привез, и тех, других, кого я еще не видела, но кто скоро появится и будет меня бить…
— Со мной никто не дружит. — Она исподлобья смотрела, как я плачу, и вдруг сказала: — Не реви. Тут не любят тех, кто ревет. Таких бьют.
— У вас всех бьют! — выкрикнула я. — Ты сама это сказала!
— Да, — подтвердила сопливая неряха. — Всех. Но тех, кто плачет, бьют все время. И они все время плачут. Сколько тебе лет?
— Шесть, — ответила я. Теперь сопли текли у нас обеих.
— А с виду будто четыре. Ты очень маленькая, — сказала девочка. — На, возьми платок. Нам дают бумажные, это дешевле. Меня зовут Алла. Мне тоже шесть. Даже почти семь! У меня есть брат. Только я не знаю, где он. Когда я вырасту, я уйду отсюда и найду его. И куплю себе собаку. Свою собственную собаку, для себя одной. Я буду с ней гулять. Везде. Нас не пускают гулять везде. Я хочу убежать отсюда, чтобы гулять с собакой, где захочу, но отсюда нельзя убегать. Потому что потом наказывают.
— И бьют? — неожиданно спросила я.
— Нет. Наказывают. Не берут потом никуда. Долго. И не дают ничего. Никаких игрушек. И еще запирают в темной комнате. А потом бьют, да. Потому что остальные не любят тех, кто убегает. Они никого не любят. Но я буду любить собаку. А она будет любить меня и никогда не бросит. Я куплю большую собаку. Самую большую. Но она сначала будет маленькая, а потом вырастет. Щенок. У тебя был когда-нибудь щенок?