Эта женщина смотрела на меня пристально и совершенно не как на больного, которого надо было спасать. Мне захотелось никогда больше не лежать и, распростершись, слабым голосом жаловаться на мурашки, которые онемение, и подставлять свои интимные части тела исключительно для уколов. Я желал, чтобы она, которая позволила называть себя просто Кирой, села рядом совсем по другому поводу. Чтобы она хотела меня так же, как я сейчас вдруг, внезапно и очень сильно захотел ее. Наверняка пресловутый Пушкин так же, почти по-скотски хотел свою жену до свадьбы, чинно сидя где-нибудь у рояля и раздевая девушку глазами. До того, как он утолил свое желание и стал хотеть других женщин. А чего хотела она, Натали? Красавица с чуть раскосыми глазами и лицом такой красоты, на которое и сейчас хотелось смотреть всем?
Внезапно я рассердился на самого себя сразу и за все: и за то, что приехал сюда, полный планов и намерений, а вместо этого занимаюсь чем попало — ужинаю и сплетничаю непонятно с кем, строю глазки девицам, которые, оказывается, на голову умнее меня и, небось, еще и насмехаются за моей спиной! Потом так же непонятно и вдруг заболеваю, а теперь еще и возжелал доктора своего! Высказывая свою сомнительную точку зрения на такую фигуру, как Пушкин! Где я, а где он?! Но остановиться я уже не мог:
— И во всем случившемся с гордостью нации принято винить его жену! Которая просто хотела быть счастливой и любимой, а вместо этого ей постоянно приходилось узнавать о новых романах благоверного! Да еще выслушивать попреки и выдерживать приступы его африканской ревности! И при этом бедняга вела дом и его дела, потому что он был попросту на это не способен, или же ленился, или то и другое вместе! И Наталья Николаевна не сидела в прелестной позе, сложив ручки на коленях, как на своих парадных портретах, а закладывала и перезакладывала имущество, унижалась перед лавочниками, считала медяки и ходила в затрапезе… И жила вовсе не в хоромах, а вместе с сестрами, и по ночам лежала в своей зачастую пустой и одинокой постели, думая не о балах, а о том, что долги растут как снежный ком, и что дрова снова вздорожали, а у детей, живущих в проходных комнатах, то душно, то сквозняки…
— Это что, правда? — недоверчиво спросила Кира. — Или вы… шутить изволите, как в этих ваших… сказках?
Неожиданно весь мой запал, а заодно и острое желание ее обнять куда-то пропали, я почувствовал усталость и пустоту… ничего больше. Была глубокая ночь, которой предшествовал длинный, бессодержательный и тяжелый день…
— Простите, — устало ответил я. — Но… это не шутка, не сказка… просто точка зрения. И… немного архивных изысканий. Я когда-то собирался написать большую работу по Пушкину… но не срослось. Вместо этого я выдумал Макса и забросил науку. А потом… потом Макс уже не выпустил меня, сожрал с потрохами. А шучу… шучу я только с этими… у меня под началом, знаете ли, целых девять Золушек! И еще Серый Волк и Золотая Рыбка. Я сам предложил им назваться героями сказок — и вот что из этого вышло. Особенно мне повезло с Золушками. Вот уж не думал, что так получится! До сих пор иногда путаюсь, какая из них под каким номером! И мучаюсь проблемами идентификации!