— Я не курю, — отказывался я и вспоминал своего друга Космоса, которому тут, на высоте четыре с лишним тысячи метров, в окружении мексиканцев и марихуаны, несомненно бы пришлось по душе.
— Сколько ты уже путешествуешь? — интересовались они у меня.
— С учетом Индии, пятый месяц.
— Ого, и когда домой?
— Совсем скоро, — честно говоря, домой уже немного хотелось. — На следующей неделе у меня самолет. А вы?
— Не знаем, мы приехали в Непал месяц назад и курим этот пакет. Пока не докурим, из страны мы никуда не уедем. Нам тут нравится, — смеялись они.
Работы у ребят было еще много, ведь пакет был израсходован лишь на четверть, а максимальный срок непальской туристической визы — три месяца.
Как известно, в индуистском мире — и Непал не исключение — среди святых и дервишей существует неисчислимое множество практик, ведущих к просветлению и расширению сознания. Практики эти, от потребления дурманящих наркотиков и медитаций, до отказа от тех или иных, а то и разом ото всех благ цивилизаций, должны вывести практикующего на более высокую ступень духовного развития и привести к нирване.
Кто-то из индуистских дервишей, в качестве практики, не стрижет ногти или ходит с вечно поднятой рукой, так, что рука за несколько лет иссыхает или сгнивает.
Некоторые бабЫ дают обет не садиться и жить всю жизнь стоя. Даже спят они стоя, как лошади, привязывая себя специальными веревками и растяжками к потолку.
Такие простые обеты, как обет безбрачия или неедения мяса, по сравнению с тем, что творят индуистские садху, кажутся детским лепетом.
Этих святых, находящихся на пути к просветлению, несложно встретить, если путешествовать по индуистскому миру достаточно долго.
Мои соседи-мексиканцы, никакой практикой не занимаясь и к просветлению не стремясь, курили просто так, ради острых ощущений, в то время как вокруг озер обитали и другие любители покурить, дервиши и бабы. Тем более, как я уже сказал, озера считаются святыми и притягивают к себе желающих просветлиться.
Тут, возле озера Госайкунд, я встретил одного такого святого, уже не первый год сидевшего в заточении в каменной, неотапливаемой избе с земляным полом.
Возле нечесаного, нестриженного бабы, обмазанного сажей, был разбросан священный пепел, а сам баба был завернут в шерстяной плед. Проводя основную часть своей практики в сидячем положении, он почти никуда не двигался и не выходил, почти не питаясь и изредка подходя к озеру набрать воды. Помимо этого, в его духовную практику входило ежечасное оглашение окрестностей кукующими звуками.
— Ку-ку! — доносилось из каменной хижины бабы каждый час, днем и ночью.